Канал "Культура" не пустил в эфир "политическую" басню Крылова и "неприличные" стихи Пушкина

Выступление Михаила Козакова было вырезано из телеверсии концерта, посвященного 10-летию канала "Культура", передает сайт "Избранное" . Как объясняет сам актер, причиной могли стать стихи, которые он там прочел.

Козакову предложили участвовать в концерте, посвященном 10-летию канала. Представление проходило в театре Станиславского и Немировича-Данченко и снималось для телевидения.

Изначально Козаков планировал выступить с басней Крылова "Пестрые овцы" . но организаторы концерта сразу возразили против эзопова языка и намеков на самоуправство властей. "Сегодня эта басня идти не может", - заявили организаторы. Актеру предложили прочитать что-нибудь попроще и без ненужных ассоциаций. Например, Пушкина.

В итоге выступление Козакова заняло меньше пяти минут, как и было положено по регламенту. Сначала он прочитал стихотворение Ахматовой о Пушкине, в котором поэтесса говорит о том, что тот умел неплохо шутить. А затем Козаков прочитал некоторые юмористические стихи и добавил, что Пушкин очень ценил слово "независимость". По свидетельству актера, зал принимал Пушкина очень хорошо

Потом он узнал, что выступления в телеверсии концерта так и не было. "Я был в полном недоумении", - признается Козаков.

О причинах, которые побудили авторов передачи вырезать "юмористического" Пушкина, Козакову не известно. Он предположил, что это могло случиться из-за проскочившего в них слово "жопа". "Но это вообще смешно – на нашем телевидении и даже на канале "Культура" это слово нередко звучит. Звучат и не такие слова", - уверяет Козаков.

Актер напомнил, что при советской власти тоже были запрещенные стихи классиков - например, гражданская лирика Пушкина. А однажды ему запретили прочесть рассказ Чехова "На чужбине" на юбилейном вечере, посвященном творчеству этого писателя, в Большом театре.

"Запрещенные" произведения Крылова и Пушкина

Лев пестрых не взлюбил овец.
Их просто бы ему перевести не трудно;
Но это было бы неправосудно -
Он не на то в лесах носил венец,
Чтоб подданных душить, но им давать расправу;
А видеть пеструю овцу терпенья нет!
Как сбыть их и сберечь свою на свете славу?
И вот к себе зовет
Медведя он с Лисою на совет -
И им за тайну открывает,
Что, видя пеструю овцу, он всякий раз
Глазами целый день страдает,
И что придет ему совсем лишиться глаз,
И, как такой беде помочь, совсем не знает.
"Всесильный Лев!" - сказал, насупяся, Медведь:
"На что тут много разговоров?
Вели без дальних сборов
Овец передушить. Кому о них жалеть?"
Лиса, увидевши, что Лев нахмурил брови,
Смиренно говорит: "О, царь! наш добрый царь!
Ты верно запретишь гнать эту бедну тварь -
И не прольешь невинной крови.
Осмелюсь я совет иной произнести:
Дай повеленье ты луга им отвести,
Где б был обильный корм для маток
И где бы поскакать, побегать для ягняток;
А так как в пастухах у нас здесь недостаток,
То прикажи овец волкам пасти.
Не знаю, как-то мне сдается,
Что род их сам собой переведется.
А между тем пускай блаженствуют оне;
И что б ни сделалось, ты будешь в стороне".
Лисицы мнение в совете силу взяло, -
И так удачно в ход пошло, что, наконец,
Не только пестрых там овец -
И гладких стало мало.
Какие ж у зверей пошли на это толки? -
Что Лев бы и хорош, да все злодеи волки.

Христос воскрес, моя Реввека!
Сегодня следуя душой
Закону бога-человека,
С тобой целуюсь, ангел мой.
А завтра к вере Моисея
За поцелуй я, не робея,
Готов, еврейка, приступить -
И даже то тебе вручить,
Чем можно верного еврея
От православных отличить.

На картинки к Евгению Онегину в Невском альманахе

Вот перешед чрез мост Кокушкин,
Опершись о гранит,
Сам Александр Сергеич Пушкин
С мосье Онегиным стоит.
Не удостоивая взглядом
Твердыню власти роковой,
Он к крепости стал гордо задом:
Не плюй в колодец, милый мой.

Пупок чернеет сквозь рубашку,
Наружу - милый вид!
Татьяна мнет в руке бумажку,
Зане живот у ней болит:
Она затем поутру встала
При бледных месяца лучах
И на изорвала
Конечно "Невский Альманах".

На А. А. Давыдову

Иной имел мою Аглаю
За свой мундир и черный ус,
Другой за деньги - понимаю,
Другой за то, что был француз,
Клеон - умом ее стращая,
Дамис - за то, что нежно пел.
Скажи теперь, мой друг Аглая,
За что твой муж тебя имел?

О, независимость, ты друг, ты идол мой!
Души богатство не возвысит, что деньги?

Деньги что? От денег, милый мой,
И независимость зависит.

Поделиться