Роман в стихах - Евгений Онегин

Подробности: Автор: Super User; Категория: Статьи; Опубликовано: 11 мая 2019

Роман-вселенная

Все мы, что называется, со школьных времен нетвердо знаем, что такое «Онегин». Поэма, роман в стихах, энциклопедия русской жизни? Это так и останется непонятным, потому что здесь жанровое определение очень плохо подходят. Скажем, «энциклопедия». Энциклопедия – это ведь собрание совершенно неподвижных знаний, раз и навсегда установленных, последнее слово науки – и все! «Онегин» же живет далеко не только в своем времени, он обобщает предыдущие эпохи и даже проникает в некоторую даль, в будущее. И в этом смысле не надо пытаться найти в «Онегине» начало или конец, это скорее некоторая Вселенная, у которой границ не наблюдается ни в ту, ни в другую сторону. И смысловой, и образный потенциал вещи совершенно не ограничен ни рамками хронологии, ни образными какими-то рамками, ни принадлежностью к каким-то философским или общественным течениям. Это нечто совершенно отдельное.

И вот признавая это, нечего и думать о проблемах финала «Онегина». Так, скорее по чувству, чем по научным признакам, мы полагаем, что «Онегин» все-таки кончается «декабристскими» главами. Хотя, собственно, для этого нет никаких серьезных оснований. И споры по этому поводу спокойно существуют уже два десятилетия и будут продолжаться, и, видимо, это потому, что Пушкин так и не пришел к замкнутому пространству в своей вещи, это что-то иное. И в связи с этим нам предстоит вчитаться в несколько строф из «декабристской хроники», так называемой десятой главы. И, может быть, кое-какие выводы придется из этой главы сделать.

«Пушкин – варвар»

В частности, в нее входит знаменитая строфа, имеющая даже свойство жить отдельно от романа и от «декабристских строф». Это строфа о Николае Ивановиче Тургеневе, декабристе с очень сложной, неоднозначной судьбой. 14 декабря застало его за границей, откуда он не вернулся, он, так сказать, вечный эмигрант, который живет за границей и издалека чрезвычайно неодобрительно относится к России. Он такой либерал, может быть, даже сторонник английской конституционной монархии, в общем, из левых, но не сильно левый, говоря современным языком.

Его брат, Александр Иванович, живет в России и в большой степени посвящает свою жизнь примирению брата с официальной Россией. Это отдельная тема, не будем ее касаться. Но вот в начале 30-х годов он, уже прочитавший подпольные «декабристские» главы «Евгения Онегина», пишет письмо своему брату за границу, где приводит несколько строк из так называемой десятой главы, из «декабристских» потаенных строк, посвященных как раз брату, Николаю Тургеневу. «Одну Россию в мире видя, // Преследуя свой идеал, // Хромой Тургенев им внимал // И, плетя рабства ненавидя, // Провидел в сей толпе дворян // Освободителей крестьян». «Внимал им» – это декабристам. И прежде всего гораздо более крайним декабристам, чем он сам.

Добрый Николай Иванович страшно обиделся на Пушкина за эти строки. Почему? Он написал в ответ своему брату, что «Пушкин – варвар, так же как и те судьи, которые судили декабристов, и все это бессмысленно, и он совершенно зря лезет в политику, в которой ничего не понимает». И у него были, видимо, свои резоны, потому что, действительно, эти строки удивляли современников.

«И» или «i»?

Они-то ведь знали Николая Ивановича в России либералом, умеренным политиком, человеком, который предупреждал от всяких крайностей. И вдруг – «Одну Россию в мире видя»? Как это мог написать человек, ориентированный глубоко на Запад, а вовсе не на Россию в кругу европейских государств или даже на земном шаре? Почему вдруг такой крайний национализм у человека, совершенно к тому не склонного? И вот здесь очень интересно проследить, как с нами играет злую шутку отмена старой орфографии.

«Одну Россию в мире видя». Но это «в мире» может быть в двух смыслах. «В мiре» через «и десятеричное», что означает цифру 10 под титлом, и современное «иже», которое означает цифру 8 в алфавите. Короче говоря, два варианта. И оба этих варианта сегодня приводятся в собрании сочинений Пушкина необозначенные, потому что у нас ведь все по новой орфографии. И эта проблема дает кое-какие возможности, чтобы понять, что же такое эта десятая глава и все эти строфы.

В автографе, расшифрованном Морозовым, «в мире» написано через «иже», т.е. через букву, с которой это слово означает «мир, покой, спокойствие, счастье» и т.д. «В мире». А в другом случае это i, которое означает совсем другое: свет, род человеческий, люди. Вот что такое «мiр». В письме Тургенева «в мiре» с «и десятеричным». И из этих двух вариантов приходится выбирать, потому что мы так и не знаем, о чем же эта строфа. Если брать за основу автограф, то речь идет о покое, о счастье, если же брать письмо Николая Тургенева, то речь идет о России в мире. И проблема существовала с самого начала существования этих двух вариантов.

И снова Н.М. Карамзин

Ответ на вопрос, что же означает эта строка («Одну Россию в мире видя»), как это ни странно, мы находим в одном из сочинений Карамзина, которое и отвечает нам на вопрос, что же такое «Россия в мире», в покое, как это можно понимать в пушкинской строфе.

В самом начале еще XIX века Карамзин напечатал некое эссе под названием «Путешествие к Троице». В этой работе, как бы эскизу к будущей «Истории государства Российского», он рассказывает, как карета подвозит его к Троице-Сергиеву монастырю и как много и интересно рассказывает ему этот пейзаж, в котором здесь видятся и Минин и Пожарский, и Гермоген, и другие великие деятели той эпохи.

И завершает Карамзин этот свой пассаж следующим образом: «Защитники монастыря были тем славнее, что в ту пору на русском престоле не было государя. И поэтому они сражались за одну Россию». Т.е. Карамзин здесь напоминает старое присловье, понятное еще и сегодня: «царь-батюшка и Россия-матушка». Мы не употребляем сегодня этих слов, но тем не менее они нам понятны как традиция, как некий архаизм. Оказывается, в русской традиции царь всегда рассматривался как супруг страны, России. Отсюда, кстати, и понятие «венчание на царство» как женитьба на стране.

И помня об этом, можно твердо говорить о том, что речь идет, конечно же, о России в покое, в мире и в счастье, но без царя. Т.е. здесь, оказывается, Тургенев поддерживает не национальный русский идеал, а идеал республиканский. Россия в счастье без монарха. Вот что означает «Одну Россию в мире видя».

Вариантов этих соображений очень много. Даже в «Медном всаднике»: «И перед новою столицей // Померкла старая Москва, // Как перед новою царицей // Порфироносная вдова». Почему? Понятно почему: Москву оставил Петр, он больше ей не супруг. И вот именно в этом русле и совершается здесь действие.

Пушкин ошибся?

Отсюда очень много любопытных выводов, потому что все равно содержание строки очень удивляло бы современников. Никто из них не видел в Николае Тургеневе республиканца. «Бог с вами, – могли бы сказать, – он же поклонник английского типа монархии, он либерал, он западник, причем тут Россия без царя, Россия республиканская?» Пушкин ошибся?

Ничего подобного. Пушкин здесь не ошибся. Дело в том, что он стоял очень близко к декабристам в начале 20-х годов и все республиканские разговоры, конечно, велись при нем совершенно свободно, хотя в Общество его не допускали, не принимали. И он помнил, что где-то в 1820-1821 годах у Тургенева был очень короткий период республиканизма. И даже однажды на одном из декабристских совещаний он поддался идее Пестеля о русской республике и как бы проголосовал за это. Это был очень недолгий период, но тем не менее он был, и Пушкин в своих «декабристских» строфах вспоминает именно этот эпизод. Потом Тургенев отошел от этого республиканизма, стал либералом, но факт есть факт: это было. И даже в протоколе допроса в Следственной комиссии этот факт был отражен. Что именно Николай Тургенев тоже высказался однажды за республику. Так что пушкинская позиция здесь совершенно безупречна.

И совершенно понятно также, почему взбесился Николай Тургенев. Он-то хочет забыть этот эпизод, он совершенно не в восторге от того, что бессмертие через Пушкина достается ему именно из-за этого эпизода, он как бы входит в историю (что понимает) через эпизод, который для него не характерен. Вот почему он обвиняет Пушкина в варварстве, в прислуживании судьям и т.д. Происходит то, что нам всем очень хорошо известно, когда от исторического романа, в данном случае от «Евгения Онегина», требуется полнота исторической монографии. Этого добивались от многих романов, в том числе и от «Евгения Онегина», и никогда не могли добиться.

Загадка двенадцатой строфы

Уже упомянутые споры вокруг «декабристских» строф очень часто и очень остро концентрируются вокруг одной из них. Это знаменитая двенадцатая строфа, которую, так сказать, таскали на износ в советское время для доказательства антимонархизма Пушкина. Звучит она так: «Россия присмирела снова, // И пуще царь пошел кутить, // Но искра пламени иного // Уже издавна, может быть»… И здесь обрыв смысла.

Ну, с первого же взгляда видно, что строфа подводит к истории декабризма. «Искры пламени иного», которые разгораются и которые должны потом привести к восстанию. Большая группа советских исследователей (не буду называть их по именам, потому что сегодня это уже не принимается как последнее слово науки) полагала, что надо читать первую строку именно так, как мы ее только что прочли: «Россия присмирела снова». Трудно сказать, что это могло бы значить, потому что действие десятой главы в этот момент приходится на начало 1820-х годов. Что бы значило примирение России в это время? Примирение, присмирение, упокоение и т.д. Т.е. нет как-то исторической фактуры.

Но дело в том, что эта строка вовсе не читается в оригинале так, как мы привыкли ее читать в книжке. Это ведь зашифрованный текст, и поэтому если мы глазом упремся в рукопись, то увидим совсем другой текст. Там будут написаны два заглавных Р с точками, «присм.» и дальше снова. Т.е. присмиревает вовсе не Россия, а нечто, обозначаемое Р.Р.

Тут очень много чего пробовали читать, например, считали, что это латинские буквы, заглавные «П.П.», отсюда Пьетро, «камень», масоны, которые присмирели, потому что их запретили. Но все это не выдерживает, по-моему, критики, потому что запрещение масонов – это вовсе не событие в масштабах десятой главы. Это маленькая, в общем, полицейская реформа, значительная, может быть, но все-таки не такого уровня. Да и потом, Пьер, «камень» – конечно, так по-русски масоны бы не обозначались. Поэтому, скорее всего, речь идет о чем-то другом.

Вот я не поленился и просмотрел словарь Даля на букву Р целиком, подставляя каждое из слов на место этих двух Р.Р. И у меня не получилось ничего. Либо по смыслу, либо по онегинскому ямбу все слова из далевского словаря на букву Р не подходили. Но я исходил из того, что эти Р.Р. обозначают, во-первых, имя собственное, а во-вторых, быть может, во множественном числе, почему их и два, этих Р. И весьма правдоподобная гипотеза на эту тему и была, как мне кажется, предложена.

Ринальдо Ринальдини

Строфа эта стоит как раз вслед за стихотворным рассказом о восстании в Европе разных антимонархических сил. Это Испания, Италия, Греция. В общем, вся эта цепь восстаний на юге Европы, по-видимому, и отражается в этой строфе. Но почему эти восставшие зашифрованы как Р.Р.?

Понимаю. Дело в том, что в пушкинские времена был очень знаменит роман немецкого писателя Вульпиуса о разбойнике Ринальдо Ринальдини. Это замечательный, благородный персонаж, разбойничающий на больших дорогах. Пушкин не упоминает Вульпиуса в своих сочинениях, однако же его героя, Ринальдо Ринальдини, он упоминает и в «Путешествии в Арзрум», и в «Дубровском». Т.е. ему знаком и роман, и этот автор. И поэтому, когда он приводит имя Ринальдо Ринальдини в своей строке, то он и имеет в виду этого Ринальдо Ринальдини, благородного разбойника. И, кстати сказать, не случайно этим именем наименован один раз Дубровский в его незаконченной повести.

Не надо думать, что, употребляя это имя, Пушкин становится крайним революционером. Совсем нет! Его интересуют персоны, вожди этого восстания примерно так же, как и вожди декабристов. Ну, приведем в пример опять-таки Дубровского. Пушкин очень симпатизирует этому персонажу, но тем не менее это не делает его (Пушкина) сторонником грабежей на больших дорогах. Вот здесь происходит примерно то же самое. Он упоминает эти восстания и их вождей, которые действительно в начале 20-х годов несколько присмирели, потому что эти восстания были подавлены. Таким образом, очень нетрудно расшифровать эту строфу как строфу, ведущую от этих восстаний на юге Европы к восстаниям декабристов. «И искры пламени иного // Еще издавна, может быть»… И обрыв.

Все это замечательно. Остается только один вопрос: почему там два Р? Ринальдо Ринальдини ни в какой размер онегинский никогда не лезет, это понятно, это не отсюда. «Ринальдо присмирел» тоже не получается. Что же означают эти два Р? Эти два Р означают множественное число от имени Ринальдо – Ринальды. «Ринальды присмирели снова». В принципе это в пушкинской традиции, потому что в том же «Евгении Онегине» мы знаем строчку «Мы все глядим в Наполеоны». Именно там «Наполеоны» даны во множественном числе. По-видимому, то же самое происходит и в десятой главе.

«Полно ребячиться»

Остается только одна деталь, которая требует размышлений, разгадок. «Ринальды присмирели снова, // И пуще царь пошел кутить»… Почему вдруг Александру I по поводу подавления восстаний придается несвойственное ему желание кутить? Он не был ни кутилой, ни пьяницей, его недостатки лежали в другой области.

По этому поводу тоже существует целая литература, потому что есть и второе значение слова «кутить», его приводят очень известные ученые, в частности, академик Виноградов, который говорит, что у слова «кутить» есть еще один смысл – вихрить, взметать, мести и т.д. (о природе). Т.е. какое-то неуспокоение. «Кутить да мутить» в переносном значении значит «ссорить, интриговать». И это тоже не очень подходит к Александру I, потому что царь, вообще говоря, не интриган, он скорее судья в интригах, чем интриган, и, пожалуй, это тоже не подходит.

И вот здесь ответ на вопрос дает как раз Даль. Если мы откроем словарь Даля на слове «кутить», то мы не найдем никаких значений, кроме тех, которые нам с вами уже известны. Но дело в том, что на той же странице Даля есть другое слово: кутенок. «Кутенок» определяется Далем как молодая особь птицы или животного. Ну, щенок, котенок, гусенок и т.д. Вот эта молодая особь приводится у Даля с очень интересной отсылкой: «см. Кутить». Оказывается, по Далю под словом «кутить» понималось и слово «ребячить, ребячиться».

И это тоже вполне естественно. Мы можем даже подобрать целую подборку неких парных соображений, которые дают ответы на наш вопрос. Родня – роднить. Пила – пилить. Слюна – слюнить. Судья – судить. И в этом же ряду у нас возникает пара «кутя – кутить». Пожалуй, здесь Пушкин выявляет свою неприязнь к Александру гораздо больше, чем если бы он просто говорил, что царь ребячится. Тут есть намек на некоего сукина сына, который ведет себя совершенно уже недостойно. «И вновь наш царь пошел кутить» – ребячиться.

А мы-то знаем, что это выражение преследует Александра I еще с той страшной ночи, когда был убит его отец, Павел I. Один из заговорщиков, Пален, как мы помним, сказал ему: «Полно ребячиться, идите царствовать». Пушкин об этом знал. Кстати, мы говорили, что эта же реплика выступает у Германна, когда он разговаривает со старухой и пробует узнать у нее тайну трех карт. «Полно ребячиться», – говорит он ей. Так что сама эта реплика в несколько другом виде вдруг приходит и в десятую главу. Т.е. Александр как бы обвиняется в несерьезной реакции на серьезные обстоятельства. Именно он здесь и выступает ребенком.

Над схваткой

Эти детали очень многое, как мне кажется, проясняют именно в десятой главе. Если существует некая историческая объективность, некая попытка объяснить и понять все обстоятельства, то десятая глава действительно начинает становиться отчасти историческим сочинением, а не только художественным.

Высказывая свою неприязнь к Александру, Пушкин отнюдь не гладит по головке и декабристов, его противников. И здесь интересно видеть, что именно предъявляет Пушкин декабристам, какие именно недостатки. «Сначала эти заговоры // Между лафитом и клико // Лишь были дружеские споры, // И не входила глубоко // В сердца мятежная наука. // Все это было только скука, // Безделье молодых умов, // Забавы взрослых шалунов». Это о декабристах.

Смотрите, как точно это сходится с характером Александра, написанным Пушкиным! Оказывается, обе стороны гражданского противостояния, также как это потом будет в «Капитанской дочке», здесь подвергнуты довольно острой и довольно аргументированной критике. Т.е. здесь Пушкин стоит как бы над схваткой и уже понимает реальную сущность того, что произошло. И хотим мы этого или не хотим, но сегодня, сейчас этим кончается «Евгений Онегин». Это и есть последний и окончательный вывод в этом романе в стихах, предъявленном еще в начале XIX века.

Альми И.Л. Статьи о поэзии и прозе. Кн. 1. Владимир, 1998, с.48 – 86. – Из содерж. Сентенция как речевой жанр в структуре романа «Евгений Онегин». Татьяна в кабинете Онегина. Приём перенесения вставок в романтических поэмах и в романе «Евгений Онегин».
Баевский В.С. Тематическая композиция «Евгения Онегина» (природа и функции тематических повторов) // Пушкин. Исследования и материалы. Т. Х111. Л. «Наука», 1989 с. 33 – 44.
Бонди С. Новые страницы Пушкина. Стихи, проза, письма. М. Книга, 2012. 209 с.
Васильев Н. Л. Из наблюдений над рифмами в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» // Болдинские чтения, Большое Болдино, 2012, с. 107 – 120.
Глушкова Т. Искушение счастьем. Национально-духовный идеал в «Евгении Онегине». //. Московский пушкинист. Ежегодный сборник. Сост. В.С. Непомнящий. М. Наследие, 2000, с. 303 – 251.
Кошелев В.А. «Онегина воздушная громада». Монография. Изд. 2-ое. Большое Болдино – Арзамас, АГПИ, 2009. 382 с.
Листов В.С. Интерференция голоса автора и голоса героя в «Евгении Онегине» и «Капитанской дочке» // Болдинские чтения, Большое Болдино, 2014, с. 113 – 130.
Листов В.С. К истолкованию содержания пушкинского четверостишия «Он видит башню Годунова» в черновой строфе «Отрывков из путешествия Онегина» // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2013, № 1, часть 2. С. 151 – 156.
Лотман Ю.М. Пушкин. Биография писателя. Статьи и заметки 1960 – 1990. «Евгений Онегин». Комментарий. СПб, Искусство, 1995. 847 с.
Маркович В.М. О значении «одесских строф» в «Евгении Онегине». // Пушкин и другие. Сб. статей к 60-летию проф. С.А. Фомичева. Новгород, НовГУ им. Ярослава Мудрого, с. 80 – 92.
Михайлова Н.М. «Собранье пёстрых глав». М. Имидж, 1994. 191 с.
Набоков В.В. Комментарий к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Перевод с английского. СПб, «Искусство», «Набоковский фонд», 1998. 928 с.
Онегинская энциклопедия. В 2 тт. Т.1 (А-К). Т. 2 (Л-Я, А-Z); Под общ. редакцией Н.И. Михайловой. М. Русский путь, 1999, 2004. Т. 1 – 576 с.; Т. 2 – 339 с.
Попович Т. Внутренняя и внешняя хронология текста «Евгения Онегина» А.С. Пушкина. // Болдинские чтения, Большое Болдино, 2013, с. 149 – 160.
Ростова Н.В. Дискретность первой публикации «Евгения Онегина» и некоторые особенности современного телевидения. // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2013, № 1. с. 136 – 142.
Сидяков Л.С. «Евгений Онегин», «Цыганы» и «Граф Нулин» ( К эволюции пушкинского стихотворного повествования. //Пушкин. Исследования и материалы. Т. VIII. Л. Наука, 1978, с. 5-21.
Тойбин И.М. «Евгений Онегин»: поэзия и история. // Пушкин. Исследования и материалы. Т. 1Х. Л. Наука, 1979. с. 83-99.
Тархов А.Е. Комментарий.// Пушкин А.С. «Евгений Онегин». Роман в стихах. М. 1970, с. 200 – 239.
Томашевский Б.В. Десятая глава «Евгения Онегина». // Литературное наследство, М, Журнально-газетное объединение, 1934. с 397 -420. Репринт: М. ИМЛИ, - Наследие -1977. 760 с.
Чудаков А. К проблеме тотального комментария «Евгения Онегина» // Пушкинский сборник. М. Три квадрата, 2005, с. 210 – 237.
Эткинд Е.Г. Рецепция Пушкина … Слева направо. «Евгений Онегин»: История его интерпретаций в советскую эпоху. Социологизм. Божественный глагол. Историко-социологический метол. Онегин и декабристы. Антиреволюционность Онегина. «Евгений Онегин» как христианский текст. Внутри авторской души…/ / Эткинд Е.Г. Божественный глагол. Пушкин, прочитанный в России во Франции. М. Языки русской культуры, 1999, с. 455 – 469.