Пушкин и Тютчев
Так уж совпало в этом году, что праздники, посвященные творчеству двух известных поэтов, выпадают на один день. Эти известные, что тогда, что сейчас, мужчины жили в одно время и об их отношениях ходит не мало легенд. Но начнем с праздничного.
Сегодня, 4 июня, в Брянской областной библиотеке имени Ф. И. Тютчева состоялась презентация книги под названием «Венок Тютчеву». Ее составителем, а также автором примечаний является член Союза писателей России, член Союза журналистов России, известный брянский краевед Владимир Деханов, который много лет изучает жизнь и творчество великого поэта.
Выбрана дата не случайно: в первые летние выходные по традиции в Брянской области проходит поэтический фестиваль «Родник поэзии твоей неиссякаем…», посвященный памяти и творчеству Федора Ивановича. Образ человека-мыслителя, воплощенный в поэзии Тютчева, поистине всемогущ; его дух свободно обнимает беспредельность пространства Вселенной и всю глубину времени. При всем этом тютчевское творчество не перестает быть подлинной лирикой — даже глубоко «интимной» лирикой, обращенной к сокровенной душевной жизни каждого человека.
Так уж получается, что первые выходные выпадают на 6 июня, день, который в России отмечается как Пушкинский день. 6 июня 1880 г. (135 лет назад) в Москве был открыт памятник Александру Сергеевичу Пушкину, которого не без оснований считают основоположником современного русского литературного языка. К примеру, именно благодаря ему мы в слове «счастлив» ударение ставим на первый слог. Если проследить по стихотворениям его коллег (того же Тютчева) ударения все ставили на второй слог. Но вернемся к открытию памятника. В этот день в Москве был настоящий праздник: на шестах были установлены белые щиты с вытесненными золотом названиями произведений великого поэта, Тверской бульвар украсили гирляндами живой зелени, народ раскупил у торговцев все ландыши и фиалки и забрасывал ими пьедестал монумента, к вечеру зажглась иллюминация. Но не день открытия памятника выбран отправной точкой Пушкинского дня. 6 июня 1799 года в Москве родился Саша Пушкин. Государственный статус день рождения поэта получил в 1997 году согласно Указу президента РФ «О 200-летии со дня рождения А.С. Пушкина и установлении Пушкинского дня России». В 2011 году президент России подписал Указ о ежегодном праздновании 6 июня Дня русского языка.
Год литературы щедр литературными выходными на Брянщине.
5 июня в 17.00 часов в Брянске состоится возложение цветов к памятнику Ф.И.Тютчеву, в парках города пройдут выступления брянских поэтов и гостей праздника. А 6 июня в 10.00 часов в родовом имении Тютчевых (в деревне Овстуг, на берегу небольшой речки Овстуженки) начнется Всероссийский праздник, посвященный творчеству Ф.И. Тютчева. Почетными гостями праздника впервые в его истории станут главные редакторы ведущих литературных изданий. Встречи с почитателями таланта Ф.И. Тютчева, жителями и гостями Брянщины, проведут известные в России и за ее пределами литераторы и общественные деятели: Л.А. Аннинский — литературный критик, литературовед, А.А. Лиханов — председатель Российского детского фонда, В.С. Угаров — заместитель директора Дома русского зарубежья им. А.И. Солженицина, Д.А. Мизгулин — меценат, учредитель литературного фонда «Дорога жизни», члены Союза писателей России, Белоруссии и Украины.
Проезд: от автовокзала г. Брянска автобус Брянск-Новоселки до ост. Овстуг. Автомобилем от Брянска по А141 в сторону Смоленска. Примерно 40 км.
Гости будут слушать романсы того времени в исполнении лауреата международных и всероссийских конкурсов Дмитрия Гриниха и лучшие произведения классической музыки в исполнении Брянских оркестров, принимать участие в костюмированном действии «Литературный бомонд». Те, кто любит не только слушать, смогут танцевать под вальс, польку и другие музыкальные произведения ХIХ века.Для детей подготовлен кукульный театр, планетарий и литературные игры.
Насладиться природой, вдохновлявшей Тютчева, можно за чашкой чая или кофе в заведении «В гостях у Тютчева» на «Мюнхенской площади».
На главной сцене праздника пройдут выступления победителей конкурса Брянского Государственного университета им. академика И.Г. Петровского на лучшую постановку классических произведений.
У школы Бирилёвой состоятся поэтические чтения с участием студентов Брянского областного колледжа искусств и культуры: А.С. Пушкин «Евгений Онегин».
Кстати, при жизни поэты так и не увиделись. Тютчев посвятил Пушкину два стихотворения: «К оде Пушкина на Вольность» и «29 января 1837».
В 1920-х годах Ю. Н. Тынянов выдвинул теорию о том, что Тютчев и Пушкин принадлежат к настолько различным направлениям русской литературы, что это исключает признание одного поэта другим. Позднее такая версия была оспорена, но к тому времени уже было так много публикаций, что стало трудно разобраться, враждовали поэты или нет.
В 1883 г. Николай Павлович Жандр (1818-1895, племянник известного драматурга А. А. Жандра, чиновник Департамента уделов Министерства внутренних дел) вспоминал, что с Тютчевым и Вяземским он был знаком «еще с начала сороковых годов и был в общении до самой их кончины». Справедливость этого свидетельства подтверждается дневниковыми записями Эрн. Ф. Тютчевой, сделанными во время предсмертной болезни ее мужа: Жандр был в числе постоянных посетителей больного поэта и даже читал ему свою новую трагедию. При всей отрывочности приведенных сведений, они дают основание полагать, что отношения Тютчева с Жандром выходили за пределы чисто светского знакомства и носили достаточно тесный характер. Это в свою очередь позволяет с доверием отнестись к воспоминаниям Жандра. Суждение Тютчева о «Евгении Онегине» было высказано в разговоре, содержание которого воспроизведено в незавершенной статье Жандра «Пушкин» (1883): «В воспоминаниях современников первой поры вдохновения поэта едва ли не лучшим произведением считается «Евгений Онегин». Между тем оно совсем не так. Приведу в доказательство отзыв об этом труде самого тонкого критика, какой у нас когда-либо был, — Федора Ивановича Тютчева. Однажды в беседе со мною (в 61 или 62 году, если не ошибаюсь) Федор Иванович выразился так: «Вопрос о том, может ли быть написан роман в стихах, был возбуждаем не раз и у нас и в иностранной литературе, но нигде он до сих пор не был практически решен». — «А "Евгений Онегин?» — заметил я. — «Но разве это роман? — отвечал мой собеседник. — Пушкину угодно было назвать свой труд романом, но я романа тут не вижу. Это прелестный рассказ, давший Пушкину возможность высказать несколько прекрасных мыслей, и только». К слову, было уже традицией не воспринимать романную структуру Онегина. Ближайшие аналоги суждению Тютчева находим у А. Е. Измайлова («Плана вовсе нет, но рассказ — прелесть») и М. П. Погодина («Пушкин забалтывается, хотя и прекрасно, и теряет нить»).
Легенда о «вражде» Пушкина и Тютчева возникла в двадцатых годах прошлого века, и причина ее появления состоит в том, что в 1910-х — начале 1920-х годов литература развивалась в обстановке шумной и острой борьбы различных школ (символизма, акмеизма, футуризма, имажинизма и т. п.); при этом «борьба» шла обычно во имя какого-либо формального, чисто литературного принципа. И тогдашние критики, так сказать, спроецировали ее на отношения Пушкина к Тютчеву как поэту «новой» школы. Однако, никаких отрицательных отзывов Пушкина о Тютчеве не существует. Автор легенды, Ю.Тынянов, опирался на тот факт, что Пушкин в конце 1820-х — начале 1830-х годов весьма критически и даже насмешливо относился к литературной работе былого наставника юного Тютчева — Семена Раича. Но может ли отношение Пушкина к Раичу что-то говорить о его отношении к Тютчеву? С таким же успехом можно было бы судить об отношении Тютчева к Пушкину, на основе тютчевской оценки какого-либо лицейского наставника последнего. И ни кто иной, как Тютчев, писал в 1836 году, что часть его стихов была опубликована Раичем «в довольно пустом журнале, который он выпускал», так что Тютчев был вполне солидарен с Пушкиным в оценке журнальной деятельности Раича.
Столь же беспочвен и другой основной аргумент Тынянова. Он цитирует пушкинский отзыв о первом выпуске альманаха Максимовича «Денница», который целиком посвящен восхитившей Пушкина статье Ивана Киреевского «Обозрение русской словесности 1829 года». Киреевский, пишет Пушкин, «принадлежит к молодой школе московских литераторов, школе, которая основалась под влиянием новейшей немецкой философии. Из молодых поэтов немецкой школы Киреевский упоминает о Шевыреве, Хомякове и Тютчеве. Истинный талант двух первых неоспорим». Тынянов резюмировал, что Пушкин «прямо отказывает в истинном таланте Тютчеву». Однако здесь оставлено без внимания одно простое обстоятельство: Пушкин писал свою статью в декабре 1829-го — январе 1830 года. К этому моменту он очень хорошо знал Хомякова и Шевырева и явно не знал сколько-нибудь зрелых стихотворений Тютчева.
Одна из учениц Тынянова писала: «Тютчев как «архаист» боролся с Пушкиным, и Пушкин не имел оснований восторженно приветствовать нового поэта». Тютчев находился при жизни Пушкина за две тысячи верст от Москвы, не выступал ни с какими декларациями, а стихи его только изредка появлялись в печати. Впервые Тютчев по-настоящему явился только на страницах журнала самого Пушкина. В 1836 году Пушкин, получив через Ивана Гагарина рукописи зрелых стихотворений Тютчева, проявил поистине неслыханную щедрость по отношению к почти неизвестному тогда поэту — напечатал в двух номерах своего журнала двадцать четыре стихотворения.
Многие индивидуалистически настроенные литераторы начала того столетия в самом деле отчаянно боролись друг с другом, и притом боролись именно за формальное «первенство» в литературе. Но Пушкина, как и Тютчева, по-настоящему заботила судьба родной литературы и культуры в целом, а не положение в ней. Пушкин выбрал стихи Тютчева, опубликовал их под заголовком «Стихотворения, присланные из Германии», будучи убежденным в их ведущем, центральном значении для современного этапа русской поэзии. Если даже допустить, что Тютчев в самом деле «боролся» с Пушкиным, у нас все равно нет ни малейших оснований делать предположения о какой-либо пушкинской враждебности. Величие Пушкина выражалось и в том, что он обладал способностью объективно оценивать даже и крайне далекие от него явления.
Впоследствии, в 1859 году, ближайший друг и сотрудник Пушкина по «Современнику» Петр Плетнев писал о переданных Иваном Гагариным тютчевских стихах: «Еще живы свидетели того изумления и восторга, с каким Пушкин встретил неожиданное появление этих стихотворений, исполненных глубины мысли, яркости красок, новости и силы языка». Пушкин с исключительной заботой отнесся к тютчевским стихам. Он затратил немало усилий для борьбы с цензурой, которая запретила одно из семнадцати стихотворений, предназначенных Пушкиным для III тома «Современника», и потребовала исключить две строфы из другого стихотворения. Пушкин вел по этому поводу переписку с цензором А. Л. Крыловым и настаивал хотя бы на том, чтобы выброшенные строфы были заменены восемью рядами точек,— дабы опущенное «подразумевалось» при восприятии стихотворения. Цензор жестко возражал: «Я не могу убедиться ни в позволительности отмечать точками цензурные исключения, ни в том, чтобы такие точки могли быть нужны для сбережения литературного достоинства». И все же Пушкин сумел настоять на «сбережении литературного достоинства» тютчевского стихотворения; оно было напечатано с заменой исключенных восьми строк точками. Это, быть может, с особенной яркостью подтверждает, что Пушкин в самом деле восхищенно относился к поэзии Тютчева,— иначе он не стал бы из-за такой «мелочи», как указание на исключенные строки, вступать в небезопасный для журнала конфликт с цензурой.
Мы говорим о тютчевской поэзии конца двадцатых-тридцатых годов, так как в сороковые годы Тютчев почти перестает писать, а в пятидесятых является обновленным. В 1828—1839 годах Тютчев создал около семидесяти своих высших творений, большинство из которых принадлежит к ценнейшим образцам не только русской, но и мировой поэзии. За немногими исключениями стихи эти были написаны в Германии, и их связь с поэтической и философской культурой этой страны несомненна. Но совершенно неверно истолковывать это как некую присущую именно Тютчеву «германскую ориентацию». Иван Киреевский, а позднее и сам Пушкин видели в «дружбе с поэзией германской» удел целого поколения русской поэзии, своеобразную стадию, эпоху ее развития.
В основе целого ряда «философских» стихотворений Тютчева заложено первичное восприятие природного мира, которое невольно поражает душу и запечатлевается в ней в самые ранние годы, а затем только обогащается и становится все более сознательным и оформленным. Естественно предположить, что своего рода первообразы тех или иных «натурфилософских» образов поэта завязались в его душе еще в отроческие года, в Овстуге:
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины.—
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Не на мюнхенских улицах и не в окрестностях уютных прирейнских селений, а на придеснянских холмах, где ветер с Ледовитого океана сталкивается с ветром, веющим от Кавказа, зародился первообраз стихотворения:
О чем ты воешь, ветр ночной?
О чем так сетуешь безумно?
О, страшных песен сих не пой
Про древний хаос, про родимый.
Согласно меткому суждению Вячеслава Иванова, у Тютчева даже сами слова по своему смыслу как бы не те, что у Пушкина: «Его «лес», «вода», «небо», «земля» значат не то же, что «лес», «вода», «небо», «земля» у Пушкина, хотя относятся к тем же конкретным данностям и не заключают в себе никакого иносказания. Пушкин заставляет нас их увидеть в чистом обличии, Тютчев — анимистически их почувствовать».
