Полногрудая любовь Пушкина
Дерзкой пламенной рукою Белоснежну, полну грудь… Я желал бы… Да ногою Моря не перешагнуть… А.С.Пушкин. К Наталье, 1813 г.
Так писал юный лицеист Саша Пушкин в четырнадцатилетнем возрасте. Послание “К Наталье” - самое первое стихотворение поэта, дошедшее до наших дней. Оно обращено к крепостной актрисе домашнего театра графа Толстого, находившегося в Царском Селе. Частенько юноша проводил вечера в театре, не смея протянуть руки к прозрачным одеяниям, скрывающим прелести юной актрисы. Возвращаясь в свою лицейскую “монашескую” келью, Пушкин, подобно невидимому режиссеру, рисует такую сцену:
Я кисти б взял бестрепетной рукою И, выпив вмиг шампанского стакан, Трудиться б стал я с жаркой головою, Как Цициан иль пламенный Албан. Представил бы все прелести Натальи, На полну грудь спустил бы прядь волос, Вкруг головы венок душистых роз, Вкруг милых ног одежду резвей Тальи, Стан обхватил Киприды б пояс злат. И кистью б был счастливей я стократ!
В юном возрасте формируется идеал красоты и чувства обостряются. Воспитанный на французской эротической фривольной поэзии, мальчик пожирал в библиотеке отца книгу за книгой. Эротические склонности и предпочтения Пушкина были налицо. Позже придет любовь к маленькая ножкам, но грудь по-прежнему для него важна:
Я люблю в Венере грудь, ручки, ножку особливо. Но любовное огниво, цель желанья моего.
Как же удивительно устроена жизнь: через пятнадцать лет зимой 1828 года он, созревший для семейной жизни, встретит на балу шестнадцатилетнюю Наталью Николаевну Гончарову, родившуюся на следующий день после Бородинского сражения - 27 августа 1812 года.
Вот уж воистину, “исполнились” его “желанья”, и он встретил ту, о которой мечтал в отрочестве, ту, которая в полной мере отвечала его давним юношеским эротическим желаниям, - и даже имя она носила такое же. Свою женку, свою мадонну…Он долго добивался согласия на этот брак, дважды сватался. Мать Наташи долго не давала согласия на брак дочери: дочь слишком молода - она младшая среди трех сестер, к тому же красоту дочери можно “продать” подороже. Да и бесприданницей выдавать замуж дочь ей не хотелось.
Тогда Пушкин заложил имение, выделенное ему отцом, чтобы отдать будущей теще деньги на приданное Натали. Дело неслыханное! Этот шаг трудно переоценить: всё свое будущее поэт положил на карту, так хотел он ее в жены…. “Или вы будете моя, или я никогда не женюсь”, - писал поэт своей невесте.
6 апреля 1830 года состоялась помолвка, но только 18 февраля 1831 года они были обвенчаны.
В современной литературе, когда пишут о внешности Натали, почти всегда отмечают классически правильные черты ее прелестного лица с легкой косинкой глаз, несказанно ее красившей, невообразимую талию. Есть упоминания о ее великолепных плечах, высоком росте, а он по тем временам был выше среднего для женщины. Немногие мужчины были выше ее…
Кстати, ее рост известен. Но, замечу, это был рост уже пятидесятилетней женщины, зафиксированный в 1862 году (на это обстоятельство мало кто обращает внимание). Вероятно, в молодости, в период жизни с Пушкиным, с 18 до 24 лет (с 1831 по 1837 год) она была даже выше. Рост жены Пушкина дошел до нас в карандашной отметке на двери в доме, где жила ее сестра Александра в Словакии (ныне город Партизанск, селение Бродзяны). Когда отметку измерили, оказалось, что она составляет 173 см.
В последнее десятилетие появилось уточнение: 175-176 см. А что же рост Пушкина? “Официальный” - 2 аршина 5 вершков с половиной (он замерен художником Григорием Чернецовым 15 апреля 1832 года). Это 166,7 см. Известен также указанный Пушкиным рост некоего крепостного Алексея Хохлова - 157,8 см. Этот Хохлов, как предполагают, - это был сам Пушкин. Под этим вымышленным именем поэт хотел бежать из ссылки в ноябре 1825 года.
Естественно, что поэт довольно точно указал свой рост, ведь для крепостного он - главная примета. Брат же Пушкина, Лев Сергеевич, указывал среднее значение - “пять с небольшим вершков”, то есть 164 см. Все встанет на свои места, если учесть каблуки (а не лапти крепостного) и цилиндр, в котором изобразил его Чернецов.
Как же выглядели Пушкины вместе со стороны? Этому есть свидетельства. Так сестра Пушкина, Ольга Сергеевна писала: ”Физически они совершенная противоположность: Вулкан и Венера, Кирик и Улита и проч. и проч.”. А приятельница Пушкина княгиня Вяземская отмечала: “Пушкин не любил стоять рядом со своею женою и шутя говаривал, что ему подле
Полногрудая любовь Пушкина
нее быть унизительно: так мал был он в сравнении с нею ростом”. Но, думается, Пушкин, будучи зрелым человеком, прекрасно понимал этот контраст, и ему даже нравилось, что невеста значительно выше его. Он казался грумом рядом со своей рослой госпожой.
Вместе супруги, по крайней мере, на людях, не танцевали, этого не позволял этикет. Потому часто, когда встречаешь упоминания в художественной литературе о том, как Пушкины выглядели танцующими вместе, грустно улыбаешься заблуждению авторов. Хотя до женитьбы подобное было. Но и без того им вместе приходилось находиться рядом в обществе - например, когда они приезжали на бал и входили в зал.
Натали, вероятно, носила каблуки, введенные в моду еще маркизой де Помпадур, и высокую прическу, как на портрете работы Брюллова, приводимом мной ниже, что еще сильнее зрительно увеличивало разницу в росте. Осенью 1833 года Натали сменила прическу и начала носить локоны а la Ninon (по имени французской куртизанки; на портрете Гау она именно с такой прической). Пушкин, в тот момент будучи в разлуке с Натали, с восхищением писал жене, как же она должна была бы быть мила с новой прической. “О этом я думал сегодня ночью…”.
Как же далеко до исторической правды памятнику чете Пушкиных на Арбате, где поэт, кажется, хочет “перерасти” Натали. Не для того ли он встал на ступеньку? Но образ Натальи – еще дальше от реальности. Об этой несуразности в авторской трактовке образов поэта и его жены много говорила общественность в юбилейном 1999-ом, когда открывали этот памятник. А был ли конкурс? Да нет, видимо, все было продиктовано волевым решением.
Неудивительно, что этот же Пушкин “пошел тиражом”, но уже без Натали, а с ангелом на греческой колонне: таким его увидела Америка, когда в США в том же году открыли памятник поэту. “Недалеко ушли” Пушкин с Натали и в виде скульптур фонтана у церкви, где молодые венчались. Там даже портретное сходство не соблюдено.
Стоит привести фотографию арбатского памятника и рядом поместить прижизненное изображение Натальи Николаевны Пушкиной, уже вдовы, матери четверых детей, до ее второго замужества. Это акварель В. Гау, хранящаяся в упомянутых Бродзянах - с датой «1842 год» и подписью художника. В отличие от широко известной в России авторской реплики этого портрета - крайне неудачной, как мне кажется (нижняя часть лица и фигура выписаны несколько небрежно) – именно оригинал передает всю внешнюю прелесть Натальи Николаевны.
При этом редко упоминается о прежде всего бросающейся в глаза детали ее физического сложения - большой пышной груди. Замечу, что Наталья Гончарова с юных лет была полногрудой девушкой, по свидетельствам современников, а не стала такой с возрастом. Кажется, что само время не дало пропасть свидетельствам. В рукописном журнале “Момус”, выпускавшемся с начала 1831 г. кружком нескольких студентов Московского университета, среди которых были поклонники Н. Н. Гончаровой, появились стихотворение “Элегия” в котором говорится о ней и о Пушкине:
Мне предпочла она другого! Другой прижмет ее к груди. Былое возвратися снова И сердцу счастье возврати! Нет! невозвратно. Боже! боже! Не мне судьба ее хранит: Другой ей пояс в брачном ложе От груди полной отрешит; Она другого в час желанья Рукой лилейной обовьет И с стоном, с пламенным лобзаньем Души любимцем назовет. A я? Меня пожрет страданий пламень. Быть может, раннею весной, Гуляя с ним, она отыщет камень – Друзья! могильный камень мой. 2 генваря 1831.
Эти стихи написаны за полтора месяца до женитьбы Пушкина. Они были выставлены в экспозиции на первом этаже музея-квартиры А.С.Пушкина на Арбате, и мне довелось читать эти драгоценные живые свидетельства в 1995 году.
Известно, что у маленькой худенькой женщины бюст размером чуть более среднего иногда уже может выглядеть великовато. Но для женщины с крепким телосложением, как у Натальи Николаевны, с развитой грудной клеткой, широкоплечей и высокорослой, чтобы бюст заметно выделялся, его размер должен быть гораздо большим.
“Мы ленивы и нелюбопытны,” - заметил однажды поэт. Поэтому часто невнимательны не только к словам современников поэта, но и к нему самому. А ведь он - самый главный, самый достоверный свидетель. Наталью Николаевну поэт называл плотненькой брюнеткой. ”Много спрашивают меня о тебе; так же ли ты хороша, как сказывают — и какая ты: брюнетка или блондинка, худенькая или плотненькая? (подчеркнуто Пушкиным. – авт.). Прощай, моя плотненькая брюнетка (что ли?)”, - пишет
Полногрудая любовь Пушкина
Пушкин ей 21 августа 1833 года, тогда матери уже двоих детей, за неделю до ее 21-летия. Поэтому поклонникам стройных полногрудых женщин можно только порадоваться за Александра Сергеевича и остается восхищенно предполагать, какой же должен был быть объем бюста у жены поэта…
И как же хороша была Наталья Николаевна на балах, когда ее роскошная декольтированная грудь вздымалась и покачивалась в такт танцам! И какое волнение и трепет это вызывало у ее партнеров! Подчеркиванию и поднятию груди, конечно, в те годы способствовал корсет. Но столь тонкой, как у Натальи, не мог сделать женскую талию ни один корсет. Лесть художника? Да, Вольдемар Гау иногда приукрашивал внешность своих моделей, но никогда не скрывал очевидное.
Талия Натали, затянутая в корсет была утонченна до того, что по отзывам современников, ее можно было обнять поручью митрополита Филарета! “Куда же она положит обед свой?”- шутил один ее современник 6 декабря 1836 года. А она к тому времени была матерью 4 детей! Каждый год Наталья Николаевна рожала и, будучи, по пушкинскому выражению, “брюхатой”, все равно затягивалась в корсет, хотя поэт и просил ее это не делать.
Когда Натали, тогда невеста поэта, осенью 1830 года находилась в Москве, окруженной карантинами из-за эпидемии холеры, он, будучи в Болдине, волновался за нее. Поэт возмущался, почему Наталья Николаевна не покинула Москву, не стала спасаться… И по этому поводу писал князю Петру Вяземскому 5 ноября 1830 года: ”Отправляюсь, мой милый, в зачумленную Москву — получив известие, что невеста ее не покидала. Что у ней за сердце? твердою дубовою корой, тройным булатом грудь ее вооруженна, как у Горациева мореплавателя. Она мне пишет очень милое, хотя бестемпераментное письмо”.
Выражение “твердою дубовою корой, тройным булатом грудь ее вооруженна, как у Горациева мореплавателя” взято Пушкиным у поэта И. И. Дмитриева, — из его перевода оды I, 3 Горация. Пушкин вспомнил следующие стихи:
Конечно, твердою, дубовою корой, Тройным булатом грудь была вооружена Того, в ком перва мысль явилась дерзновенна Неверной поручать стихии жребий свой!
В этой реминисценции поэт безусловно намекает на поведение невесты, предоставившей свою судьбу чуме, наподобие Вергилию, отправившемуся в бурю на корабле, конечно содержит и намек на ее защищенное “корой” сердце. Но одновременно с психологической особенностью здесь просматривается и физиологическая черта. Так, известный литературовед Б. Гаспаров - независимо от меня - усматривал тут иронию Пушкина по отношению к внешности своей юной невесты.
Красота и пропорции Натальи Николаевны была редки не только для России, но и для Европы. Приехавший в Россию немец Ф. Ленц с восторгом писал осенью 1833 года: ”Вдруг, никогда этого не забуду, входит женщина - стройная как пальма. Такого роста, такой осанки я никогда не видывал. Она напомнила мне Эвтерпу Луврского музея …”
В молодости Натали была физически крепкой и сильной девушкой с прекрасным здоровьем. Сохранились воспоминания Надежды Еропкиной, подруги юности Наташи: “Наташа была действительно прекрасна, и я всегда восхищалась ею. Воспитание в деревне на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое ее движение было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц. Но покров стыдливой скромности всегда вовремя останавливал слишком резкие порывы…”
Немного жаль, что более ранняя известная акварель Александра Брюллова с 19-летней Натали, где она изображена в розовом бальном платье, представляет ее с двумя рядами кружев вокруг декольте, частично скрывающими грудь. Но прекрасный развитый торс, роскошные плечи юной красавицы видны и на этом портрете. Приведу подлинник этой работы, поскольку очень часто репродуцируют копии брюлловского портрета, где неудачно, как мне кажется, копиистами передается прелестное лицо юной Наташи.
Ее маленькая головка на тонкой шее создает сильный контраст с фигурой зрелой красавицы. Поистине - сорванный прекрасный бутон, созревший рано…Портрет был написан в декабре 1831 года. Наталья Николаевна здесь на четвертом месяце беременности, что пока не заметно. Так и должно было бы быть, ведь портрет парадный, а 19 мая 1832 года появился на свет первенец - Мария Пушкина, “маленькая литография с моей особы”, как шутил поэт. Это, кстати, единственный портрет Натали, написанный при жизни поэта.
Полногрудая любовь Пушкина
Впоследствии Пушкин просил брата Александра Брюллова - великого Карла, чтобы тот изобразил его жену, но тот отказался, как иногда пишут, из-за того, что Натали была “косая”… Но, скорее всего, просто не в его вкусе был тип красоты Натали. Карл Брюллов хотя и любил писать женщин пышнотелых, но довольно полных, рубенсовского типа – таких, как Юлия Самойлова. А тут Натали с ее осиной талией… Полногрудые красавицы с тонкой талией встречаются гораздо реже, это не повлияло на решение Карла не писать жену поэта.
И вмиг зарезвился Амур в их ногах; Пастух очутился На полных грудях. А.С.Пушкин. Вишня, 1815 г.
Интересно, как же отзывались современники о груди Натальи Николаевны. Среди них самое, пожалуй, известное - cвидетельство графа Владимира Соллогуба, описывающего события осени – зимы 1831 года: ”Отец повез меня к Пушкину - он жил в довольно скромной квартире; самого хозяина не было дома, нас приняла его красавица-жена. Много видел я на своем веку красивых женщин, много встречал женщин еще обаятельнее Пушкиной, но никогда не видывал я женщины, которая соединила бы в себе законченность классически правильных черт и стана.
Ростом высокая, с баснословно тонкой тальей, при роскошно развитых плечах и груди, ее маленькая головка, как лилия на стебле, колыхалась и грациозно поворачивалась на тонкой шее; такого красивого и правильного профиля я не видел никогда более, а кожа, глаза, зубы, уши? Да, это была настоящая красавица, и недаром все остальные даже из самых прелестных женщин меркли как-то при ее появлении… “ Читаешь эти строки и живо представляешь портрет Натали работы Брюллова.
А как жесам Пушкин? Сохранились рисунки А.С.Пушкина, изображающие Наталью Николаевну. Заметно, как поэт старается подчеркнуть развитую фигуру Натали, ее высокую грудь.
Свидетельства, свидетельства современников. Ныне почти забытые. Описывая внешность молоденькой жены Пушкина, граф Соллогуб продолжал: ”Я с первого же раза без памяти в нее влюбился; надо сказать, что тогда не было почти ни одного юноши в Петербурге, который бы тайно не вздыхал по Пушкиной; ее лучезарная красота рядом с этим магическим именем всем кружила головы; я знал очень молодых людей, которые серьезно были уверены, что влюблены в Пушкину, не только вовсе с нею незнакомых, но чуть ли никогда собственно ее даже не видевших!”
В нее влюблялись престарелые вельможи – такие как князь Н. Б. Юсупов. Екатерининский вельможа с восторгом ценил “прелесть Гончаровой”… Даже дети быливлюблены в Натали: юный Петенька Бутурлин спешит объясниться ей в любви - под предлогом того, что его должны скоро увести спать. Сам царь Николай I к ней неравнодушен. По свидетельству самого Пушкина, "царь, как офицеришка, ухаживает за его женою; нарочно по утрам проезжает мимо ее окон, а ввечеру на балах спрашивает, отчего у нее всегда шторы опущены". Но в пушкинское время дамы не стеснялись принимать посторонних за туалетом. Сохранились воспоминания А. Панаевой о посещении Пушкина книгопродавцем Смирдиным:
— Характерная-с, должно быть, дама-с, — сказал Смирдин. — Мне раз случилось говорить с ней. Я пришел к Александру Сергеевичу за рукописью и принес деньги-с; он поставил мне условием, чтобы я всегда платил золотом, потому что их супруга, кроме золота, не желала брать денег в руки. Вот-с Александр Сергеевич мне и говорит, когда я вошел-с в кабинет: “Рукопись у меня взяла жена, идите к ней, она хочет сама вас видеть”, и повел меня; постучались в дверь; она ответила “входите”. Александр Сергеевич отворил двери, а сам ушел; я же не смею переступить порога, потому что вижу-с даму, стоящую у трюмо, опершись одной коленей на табуретку, а горничная шнурует ей атласный корсет… Наверное, многие хотели бы оказаться на месте Смирдина…
Наталья Николаевна была молодая, ей хотелось нравиться, кокетничать, а соперниц у нее среди красивых женщин было не мало. Но и среди них его “бой - баба”, его “стройно-созданная, богинеобразная, мадонистая” супруга, как называл ее его друг Жуковский, оставалась первой красавицей.
А как же те поклонники, кто был рядом, кто видел, ухаживал, восхищался.
Когда я читал строки Соллогуба, я часто задавал себе вопрос: а могли же эти молодые люди оставить свои впечатления, пусть крохотные, о бюсте этой женщин? И все впечатления – это не позднейшие мемуары по памяти, это - сиюминутные впечатления, выраженные в художественной форме; порой несколько наивные, несовершенные, но от этого не теряющие, а только приобретающие особую прелесть, а главное, о которых могла знать и сама Натали и ее гениальный жених, ставший
Н.В.Кузьмин. Пушкин с женой. 1930 г.
позднее и мужем.
До замужества соперниками Пушкина были молодые студенты – “обожатели Натальи Николаевны”, как называл их Пушкин. Принимая во внимание, что среди кружка лиц, близких к “Момусу”, был некий В. Давыдов и что сам Пушкин среди обожателей Натальи Николаевны позднее в письмах к ней называет некоего Давыдова, можно думать, что именно он как несчастный любовник имеется в виду в приведенной выше “Элегии”.
В том же 1831 году, когда была написана “Элегия”, появился поэтический сборник Федора Фоминского под названием “Юные чувства души и сердца”, в котором есть следующее стихотворение:
Розы на щечке прелестной Полной красою цветут, Очи лазури небесной Пламень любови лиют; Зыблюща грудь белоснежна. Всех вмещение зараз, Ангельски чувства и глас; Вот твой портрет, любезна.
Правда, здесь хочу предупредить, что на самом деле глаза у Натали были карие, а не синие, но вполне вероятна поэтическая вольность. Тем более что автор, студент Федор Фоминский, горячий поклонник Гончаровой-Пушкиной, тщательно скрывает даму своего сердца, называя её Александрой Николаевной Неведомой. В декабре 1831 г. Пушкин уезжал в Москву и писал оттуда жене: “Вчера (9 декабря, - прим. авт.) обедал в английском клубе. Вечер провел дома, где нашел студента - дурака, твоего обожателя. Он поднес мне роман, в котором описывает нашу историю. Умора. Все это, однако, не слишком забавно”.
“Cтудентом-дураком” и был Федор Фоминский. В 1832 году роман “Неведомые Теодор и Розалия, или Высочайшее наслаждение в браке”, где под Розалией автор подразумевает Натали, вышел отдельной книгой. В одном из сохранившихся экземпляров этой редкой книги я обнаружил описание Розалии: «Это она! Это она! Это богиня моя! чуть не закричал я, утопая в радостном восторге, и забыв все меня окружавшее; но язык замер в устах моих; я стоял как вкопанный! Не с таким величием модная Юнона является на Олимп в собрание богов, с каковым она выступает на средину залы; идет, едва касаясь прелестными ножками в полуэфирном пространстве блестящего паркета; белейшего снега и тончайшего воздуха одежда, облекала ее величественный стан, который украшен был поясом огненного цвета; на алебастровой шеи и полной лилейной груди пресмыкался шарф, подобный лазури небесной; алмазы, рубины и сапфиры украшали пушисто-белые ручки ее…»
А вот как описывается приготовление Розалии к первой брачной ночи: „Уже радостныя чаши торжества осушены. В зале становится тише, один за другим уходят; уже свахи облекаютъ Розалію в одежду белее снега и тонче воздуха, и грудь Розаліи более и более подымается, сердце ея очень бьется отъ любви, робости, кроткаго девичества и стыда. Не принуждайте меня, любезные читатели, изображать сего далее, но верьте мне, что страсти не всегда подымают девическую грудь. Вотъ самая та критическая минута, в которую девица начинаетъ жить.
И вот герой романа - молодой муж Теодор (Пушкин) пишет своему другу Карлу о Розалии: „Розалія моя сидитъ насупротив меня; я читаю книгу; младенец питается прикрытою скромно грудью ея; она смотритъ (думая, что я не примечаю) то на младенца, то на меня, как будто сравнивает черты его съ моими“, он далее разсказывает: “Восхищен бывъ сердечною любовію моей жены, хотел было я разделить с младенцем поцелуй на груди ея; но она тотчас прикрыла съ скромностію белымъ платком волнующуюся грудь свою и притом, ударив меня тихонько по губам, назвала безстыдником. Карл! ты рисуешь хорошо, нарисуй же сіе явленіе и подари мне. а я подпишу внизу: картина счастливаго супружества“.
Все это, конечно, не более чем фантазия “студента-дурака”, да и детей в тот момент не было еще у молодых Пушкиных, но читать эти наивные строки все равно интересно.
“Бесподобный Автор Онегина! Ты превосходно изобразил Истомину, но живописующая кисть Твоя должна упасть к ногам моей Богини!”, - так Фоминский обращается со страниц романа к Пушкину. Каково же Пушкину было читать эти строки! Не зря он в письме жене называет роман «уморой».
Кстати, известно, что Наталья Николаевна не кормила детей грудью. Пушкины нанимали кормилиц. Однако после каждых родов Натали болела грудницей. А рожала она каждый год. Впервые нарывы на груди у нее появились после рождения дочери Марии (19 мая 1832 года), в конце июня 1832 года. Затем дважды в 1833 году, вероятно, в начале и конце августа, у Натали снова были нарывы на груди (сын Александр родился 6 июля 1833 года). Пушкин, уехавший 17 августа через полтора месяца после родов жены на Урал в письмах с дороги постоянно интересуется не брюхата ли она
В.И.Гау. Портрет Н.Н.Пушкиной. 1842 г.
опять и нет ли у нее нарывов…
В одном из писем в Петербург к жене осенью 1832 года поэт, находившийся в Москве, писал: “Ты, мне кажется, воюешь без меня дома, сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счеты, доишь кормилицу. Ай да хват баба! что хорошо, то хорошо”.
Любопытно, как же двадцатилетняя Наташа доила кормилицу? А кормилица Саши меж тем часто пьянствовала, и Пушкин по этому поводу шутя писал жене, что мальчик привыкнет к вину, и будет молодец весь в его брата Льва Сергеевича. Письма - это разговор двоих, но и им не всегда адресаты доверяли подробности, тем более, как позднее узнал поэт, его корреспонденция к жене иногда вскрывалась на почте и передавалась полиции. 18 мая 1834 года Пушкин писал жене: “Никто не должен знать, что может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны, нет семейственной жизни. Я пишу тебе не для печати…” В марте 1834 года у Натали был выкидыш, и в тот год она не рожала.
Впоследствии в художественной литературе, в беллетризированном романе пушкиниста Леонида Гроссмана “Записки д’Аршиака” (роман выходил в 1930 и 1933 годах и переиздавался дважды в 1990-х), написанном якобы со слов секунданта Дантеса, а на самом деле вымышленном автором, отдана дань роскошному бюсту жены Пушкина.
Процитируем страницы романа Гроссмана, где в уста Дантеса во время его беседы с Д’Аршиаком автор вкладывает следующее описание Натальи Николаевны (невольно вспоминается роман Фоминского): «Представь себе олимпийскую богиню в наряде знатной дамы наших дней. Она высока и изумительно стройна. Талия девически тонка и колеблет, как стебель, пышный и мощный торс великолепно расцветшей женщины. На нежной и хрупкой шее голова Юноны, но не властной и гордой, а кроткой и застенчивой. Этот контраст восхищает, преисполняет тебя состраданием и может свести с ума.
Он отпил от своего бокала и с горящими глазами продолжал:
- Описать эту торжествующую красоту невозможно. Представь себе лицо с овалом безупречной чистоты в раме из шелковисто-густых локонов, с огромными сияющими глазами, словно вбирающими в себя, как алмаз, все лучи, чтобы вернуть их с удесятеренной силой.
- Но больше всего изумляет в ней,-продолжал свое признание д'Антес, - сочетание строгой красоты с наивным страдальческим выражением лба, глаз, светлой и чуть грустной улыбки. В этом классическом совершенстве черт есть нечто жалобное, почти детское. Эта ослепляющая женщина в полном расцвете своей молодости кажется бесстрастной, как ребенок, и чистой, как девственница. От нее веет холодом мраморной статуи. И это может окончательно лишить рассудка».
И далее, когда автор ведет описание жизни Пушкиных на даче на Каменном острове летом 1836 года, уже сам Д’Аршиак говорит его устами: «С рассеянной улыбкой Наталья Николаевна направилась к балкону.
Детвора выбежала и окружила мать. Кормилица вынесла в атласе и кружевах розового младенца. Наталья Николаевна ласковыми и осторожными движениями, как бы прикасаясь к хрупким и драгоценным предметам, приблизила к себе детей и нежными, заботливыми и словно окрыленными руками тихо гладила их шелковистые головки и румяные вздутые щечки. Она наклонилась к ним и почти присела к земле, чтобы видеть их взгляды, слышать их лепет, серьезно-шутливо отвечать им непонятным воркованием и по очереди прикасаться губами к выпуклым беленьким лбам.
Она опустилась затем на скамью и, прижав к своей высокой пышной груди розовый сверток, стала медленно покачивать его, радостно всматриваясь в гримаски сморщенного личика. Баюкая ребенка, она, казалось, отплывала от нас в какой-то особый мир, недоступный для всех окружающих, где ее охватывала блаженная дремота высшего, ничем не омрачаемого счастья».
Известный советский художник-иллюстратор Николай Кузьмин, автор иллюстраций к “Евгению Онегину” (он же, кстати, иллюстрировал и книгу Гроссмана для издания 1933 года), неоднократно рисовал Александра Сергеевича с женой. Его рисунки представлены здесь. Видимо, замысел изобразить чету Пушкиных возник у художника неслучайно. Он присутствовал на заседаниях пушкинистов в 1920-30-х годах, когда они собирались, преимущественно на квартире М. А. Цявловского для так называемого “медленного чтения” произведений поэта. Так они могли за вечер прочитать только одну строфу Онегина, и все остальное время уходило на ее обсуждение. Видимо, обсуждали еще и другие темы. На этих вечерах бывал Леонид Гроссман - известный пушкиновед, автор биографии поэта в серии “Жизнь замечательный людей”.
В.И.Гау. Портрет Н.Н.Пушкиной. 1844 г.
Александр Сергеевич радовался успехам своей Наташи, гордился своей “женкой”, когда писал ей: “Будь молода, потому что ты молода и царствуй, потому что ты прекрасна!”, “ а душу твою я люблю еще более твоего лица”. Да, такая редкая красота заслуживала поклонения поэта.
Овдовев в 1837 году в возрасте 24 лет, она осталась с четырьмя крошками на руках: старшей Марии не исполнилось еще 5 лет, а младшей Наталье всего 8 месяцев. Пушкин перед смертью завещал ей носить траур по нему два года, а потом выйти замуж, но за человека порядочного. Прекрасная мать, набожная, заботливая, она сберегла всех своих детей, а тогдашняя детская смертность была огромная.
В течение 7 лет она не выходила замуж, все претенденты предлагали устроить детей Пушкина в казенные заведения, на что Наталья Николаевна возражала: “Кому мои дети в тягость, тот мне не муж”. Только в 1844 году нашелся человек порядочный - генерал П. П. Ланской. После у Натальи родились еще три девочки от брака с Петром Ланским. И все они нежно любили свою мать, с юмором называвшей себя в одном из писем к Ланскому директрисой детского приюта.
В конце 1840-х годов Наталья Николаевна сильно похудела. С удивлением узнаем из ее писем, что она стала курить. Осознание собственной вины в случившейся трагедии - смерти Пушкина исподволь подтачивала ее нервы. Дети никогда не видели ее радостной. Начались первые признаки легочных заболеваний, от которых она не смогла оправиться до конца жизни. Она прожила всего 51 год и скончалась в ноябре 1863 года.
Ваши отзывы о прочитанном и вопросы вы можете присылать по адресу Этот адрес электронной почты защищён от спам-ботов. У вас должен быть включен JavaScript для просмотра.. Буду рад откликам.