Картина И.Е.Репина "Пушкин на лицейском экзамене
в Царском Селе 8 января 1815 года", 1911
В январе 1815 года в Лицее состоялся первый торжественный публичный экзамен, который воспитанники держали при переходе с первого на второй курс. В актовом зале собрались почётные гости, профессора, родители лицеистов. На экзамен был приглашён и знаменитый поэт Г.Р.Державин. Он приехал 8 января, когда лицеисты экзаменовались по русской словесности, французскому и латинскому языкам, математике и физике. В экзамен по русской словесности входило и чтение собственных сочинений.
К 100-летию Императорского Лицея его профессора и воспитанники заказали художнику И.Е.Репину картину «Пушкин на лицейском экзамене». Причем для наилучшего воплощения замысла художником лицеисты устроили специально для него инсценировку знаменитого лицейского экзамена 8 января 1815 года.
На лицейском экзамене присутствуют вельможи, крупные чиновники, военные, представители высшего духовенства, столичная знать. За столом, в центре, прославленный поэт Г.Р.Державин. Ему 72 года. Он превозмогает усталость. Экзамен тянется долго. Все утомлены. Державин начал дремать.
– Александр Пушкин! – вызывается следующий лицеист.
Живой курчавый юноша бойко подходит к столу, просит разрешения прочитать свои стихи "Воспоминания в Царском Селе". Ему разрешают. И юный поэт вдохновенно читает:
Страшись, о рать иноплеменных!
России двинулись сыны;
Восстал и стар и млад; летят на дерзновенных.
Сердца их мщеньем зажжены.
– Прекрасно, великолепно, – проносится среди присутствующих. Державин приподнимает седую голову.
– Господа, да это истинная поэзия! – слышится его голос. И он со всей страстью поэтической души ловит каждое слово, весь во власти пленительных стихов.
А юный поэт продолжает:
Еще военный гром грохочет в отдаленье,
Москва в унынии, как степь в полнощной мгле,
А он несет врагу не гибель, но спасенье
И благотворный мир земле.
Все восхищены. Державин приподнимается. Он хочет расцеловать Пушкина – своего достойного преемника, восходящее "солнце русской поэзии".
Этот волнующий момент в жизни Пушкина и запечатлел гениальный Репин. Об этом незабываемом дне благодарный поэт позже в романе "Евгений Онегин" писал:
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей.
И свет ее улыбкой встретил;
Успех нас первый окрылил;
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
Теплое воспоминание о лицейском экзамене Пушкина оставил его друг И.И.Пущин: "На публичном нашем экзамене Державин, державным своим благословением, увенчал юного нашего поэта. Мы все, друзья-товарищи его, гордились этим торжеством. Пушкин тогда читал свои "Воспоминания в Царском Селе". В этих великолепных стихах затронуто все живое для русского сердца. Читал Пушкин с необыкновенным оживлением" ("Записки о Пушкине").
Это необыкновенное оживление поэта как раз и передано в произведении Репина. В картине много солнца, света, ярких красок. Вся она полна движения. А образ юного поэта дан в такой стремительной динамике, так насыщен волнением и страстью, что невольно веришь: у этого юноши необыкновенное будущее.
Из книги: Щиряков Н.Н. Изобразительное искусство на уроках литературы. – Минск. Издательство "Народная асвета", 1968
Репин глубоко изучал материал для каждой своей картины. Когда он писал эту картину, то для одной только фигуры Державина проштудировал и двухтомную гротовскую "Жизнь Державина", и обширные "Записки" поэта, и многотомное собрание его сочинений. К.И.Чуковский пишет об этом периоде жизни Репина: "Приходя по воскресеньям ко мне, он просил читать ему Державина и готов был часами слушать и "Фелицу", и "Водопад", и "На взятие Измаила", и "Цирцею", и "Деву за арфою", и оду "Бог", и многое другое. В ту пору у него в Пенатах стали часто бывать пушкинисты, особенно Семен Афанасьевич Венгеров и Николай Осипович Лернер, снабжавшие его грудами книг, и он по прошествии нескольких месяцев приобрел такую эрудицию во всем, что относится к лицейскому периоду биографии Пушкина, что, слушая его беседы с учеными, можно было счесть и его пушкинистом." (К.Чуковский. Репин.– М. Искусство, 1969, с.53)
Большой зал Лицея был не очень велик, но красив. Светлый (по обеим сторонам его широкие окна), с четырьмя колоннами, поддерживающими потолок, со стенами, окрашенными под розовый мрамор, блестящим паркетом, зеркалами во всю стену и малиновыми штофными портьерами с шелковыми кистями. Именно здесь предполагалось устраивать публичные экзамены, выпускные акты и другие торжества. Зодчему Стасову приказано было, чтобы это помещение имело не только «приличное», но и парадное обличье. И под присмотром Стасова мастер Набоков искусно расписал стены зала клеевыми красками «под лепное». Воинские доспехи, знамена, одноглавые орлы, аллегорические фигуры, сцены из античных времен казались не нарисованными, а вылепленными, выпуклыми. Роспись украшала и потолок, и четыре арки, через которые входили в актовый зал.
Мебели в зале не полагалось, так как воспитанники должны были здесь заниматься фехтованием и другими физическими упражнениями, а по вечерам – играть. Но накануне торжественного дня открытия сюда снесли лучшую мебель со всего Лицея. Посредине зала между колоннами раздвинули длинный складной стол, покрыли его красным сукном с золотой бахромой. Поодаль от стола все пространство зала уставили рядами кресел. (Источник: Басина М.Я. В садах Лицея. На берегах Невы: Докум. повести. – Л. Дет. лит. 1988.)