Москва, Форум, Остальное о Москве, Стихотворения, посвящённые Москве

Подробности: Автор: Super User; Категория: Статьи; Опубликовано: 12 мая 2019

Из той же Цветаевой.

Из рук моих - нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По церковке - всe сорок сороков,
И реющих над ними голубков.

И Спасские - с цветами -- ворота,
Где шапка православного снята.

Часовню звездную - приют от зол --
Где вытертый от поцелуев -- пол.

Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил.
Ты не раскаешься, что ты меня любил.
31 марта 1916

Облака -- вокруг,
Купола -- вокруг,
Надо всей Москвой
Сколько хватит рук! --
Возношу тебя, бремя лучшее,
Деревцо мое
Невесомое!

В дивном граде сем,
В мирном граде сем,
Где и мертвой -- мне
Будет радостно, --
Царевать тебе, горевать тебе,
Принимать венец,
О мой первенец!

Ты постом говей,
Не сурьми бровей
И все сорок -- чти --
Сороков церквей.
Исходи пешком -- молодым шажком! --
Все привольное
Семихолмие.

Будет твой черед:
Тоже -- дочери
Передашь Москву
С нежной горечью.
Мне же вольный сон, колокольный звон,
ори ранние --
На Ваганькове.

Ну, и ещё небольшая антология стихов, в коих упоминается наша Первопрестольная.

ДОМИКИ СТАРОЙ МОСКВЫ

Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Всё исчезаете вы,
Точно дворцы ледяные
По мановенью жезла.
Где потолки расписные,
До потолка зеркала?

Где клавесина аккорды,
Темные шторы в цветах,
Великолепные морды
На вековых воротах,
Кудри, склоненные к пяльцам,
Взгляды портретов в упор.
Странно постукивать пальцем
О деревянный забор!

Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, –
Грузные, в шесть этажей.

Домовладельцы – их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы.

Привет тебе, Девичье поле,
С твоей обителью святой,
Где девы юные в неволе
Проводят век печальный свой.
Какой окрест прелестный вид
Красой природною блестит.
Взгляни: сребристыми струями
Москва-река в брегах течет.
Чернеет лодка с рыбаками
И быстро вдоль реки плывет;
А там, внизу ее зыбей,
Тащатся сети рыбарей;
Среди прибрежной луговины
Рога пастушечьи трубят
Вдаль Воробьевых гор вершины
С зеленой рощей взор манят
Прохладно утренней порою.
Аврора гаснет; а потом
Выходит солнце за горою
На небе чистом, голубом;
Пернатых хор его встречает
Веселой песнею, живой,
А Феб лучи свои бросает
Над очарованной землей;
От них брега реки златятся,
И рыбы в струйках веселятся,
Плывя по зыбкому стеклу
На дно к янтарному песку.
Волшебный край очарованья,
Твои бесчисленны красы!
С душой, исполненной мечтанья,
Один, в полдневные часы,
Там, там, под тению дерев,
Внимал я иволги напев,
И шум нагорного потока,
И говор листьев надо мной,
И песни девы одинокой,
Пленяло все меня собой.

Я здесь! – Да здравствует Москва!
Вот небеса мои родные!
Здесь наша матушка-Россия
Семисотлетняя жива!
Здесь все бывало: плен, свобода,
Орда, и Польша, и Литва,
Французы, лавр и хмель народа,
Все, все. Да здравствует Москва!

Какими думами украшен
Сей холм давнишних стен и башен,
Бойниц, соборов и палат!
Здесь наших бед и нашей славы
Хранится повесть! Эти главы
Святым сиянием горят!
О! проклят будь, кто потревожит
Великолепье старины;
Кто на нее печать наложит
Мимоходящей новизны!
Сюда! на дело песнопений,
Поэты наши! Для стихов
В Москве ищите русских слов,
Своенародных вдохновений!

Н. М. ЯЗЫКОВУ
Ответ

Невероятный и нежданный
Слетел ко мне певца привет,
Как лавра лист благоуханный,
Как южных стран прелестный цвет.
Там вы теперь – туда, бывало,
Просилась подышать и я,
И я мечтою улетала
В те благодатные края.
Но даром не проходит время,
Мне принесло свой плод оно,
И суетных желаний бремя
Я с сердца сбросила давно.
И примирилась я с Москвою,
С отчизной лени и снегов:
Везде есть небо над главою,
Везде есть много чудных снов;
Везде проходят звезды мимо,
Везде напрасно любишь их,
Везде душа неукротимо
В борьбах измучится пустых.
О Риме ныне не тоскуя,
Москве сравненьем не вредя,
Стихи здесь русские пишу я
При шуме русского дождя.
Покинув скромную столицу
Для полугородских полей,
Шлю из Сокольников я в Ниццу
Дань благодарности моей –
Слова сердечного ответа
В родной, далекой стороне
За сладкозвучный дар поэта,
За вспоминанье обо мне.

Город чудный, город древний.
Ты вместил в свои концы
И посады, и деревни,
И палаты, и дворцы!

Опоясан лентой пашен,
Весь пестреешь ты в садах:
Сколько храмов, сколько башен
На семи твоих холмах.

Исполинскою рукою
Ты, как хартия, развит,
И над малою рекою
Стал велик и знаменит!

На твоих церквах старинных
Вырастают дерева:
Глаз не схватит улиц длинных.
Это матушка-Москва!

Кто, силач, возьмет в охапку
Холм Кремля-богатыря?
Кто собьет златую шапку
У Ивана-звонаря.
Кто царь-колокол подымет?
Кто царь-пушку повернет?
Шляпы кто, гордец, не снимет
У святых в Кремле ворот.

Ты не гнула крепкой выи
В бедовой своей судьбе:
Разве пасынки России
Не поклонятся тебе.

Ты, как мученик, горела,
Белокаменная!
И река в тебе кипела
Бурнопламенная!

И под пеплом ты лежала
Полоненною,
И из пепла ты восстала
Неизменною.

Процветай же славой вечной,
Город храмов и палат!
Град срединный, град сердечный,
Коренной России град!

Вам ли описывать нашу Москву? – Вы
в Москве чужеземцы!
Где ее видели вы? – На бале, в театре и в парке!
Знаете ль вы, что Москва? – То не город, как прочие грады;
Разве что семь городов, да с десятками сел и посадов!
В них-то что город, что норов; а в тех деревнях свой обычай!

Крепости мрачны везде; их высокие стены и башни
Грозны, как силы оплот, и печальны, как воли темница;
Кремль же седой наш? старик – величав, а смотрите, как весел!
Где его рвы и валы? – Да завалены рвы под садами;
Срыты валы – и на них, как зеленая лента, бульвары.

Вместо кипучей жизни столиц, паровой и машинной,
В нашей Москве благодатной – дышит несколько жизней:
Пульс наш у каждого свой; не у всех одинаков он бьется!
Всякий по-своему хочет пожить; не указ нам соседи!
Любим мы русский простор; и любим домашнюю волю!

Там, на Кузнецком мосту, блеск и шум, и гремят экипажи;
А за тихой Москвою-рекой заперты все воротa!
Там, на боярской Тверской, не пробил час привычный обеда;
А на Пресне, откушав давно, отдохнули порядком,
И кипит самовар, и сбираются нa вечер гости!

Много у нас есть чудес, и редкостей царских палата;
Веселы бaлы зимой и роскошны богатых обеды;
Живы у нас по летам и по рощам и в парке гулянья;
Но не узнаешь семьи, не сроднясь, не вошедши
в ту семью:
Так не узнаешь Москвы, не привыкнувши к жизни московской!

Что же вините вы нас, что лицом мы на вас не похожи?
Есть на московских на всех, говорят, отпечаток особый!
То ли нам ставить в укор, что у нас есть свой нрав и обычай?
Вы на монете глядите сперва: сохраняет ли штемпель;
Мы – настоящий ли вес; да посмотрим, какая и проба!

МОСКВЕ
В день столетия Московского университета

Давно цари России новой,
Оставив стольный град Москвы,
В равнинах Ингрии суровой
Разбили лагерь у Невы;
Но духом ты, Москва, не пала
И, древнею блестя красой,
Ты никогда не перестала
Быть царства нашего душой.
Твой дух в одно его скрепляет;
Любовь к отчизне, как струя,
От сердца к сердцу пробегает
По целой Руси из Кремля.
Но ту любовь, с которой дикой
Пустыню любит – ты слила
С огнем науки и великой
О Руси мыслью облекла.
Связав минувшее с грядущим,
Забвенье с предков ты сняла,
И поколеньям ныне сущим
Ты мысль отечества дала.
Оно – в той вере величавой,
Что Русь живет в моей груди;
Что есть за мной уж много славы
И больше будет впереди;
Что в доле темной или громкой
Полезен родине мой труд
И что дела мои – потомки
Благословят иль проклянут.
Москва! в слезах подъемлю руки
К тебе, как к матери дитя,
В день драгоценный для науки,
В день приснославный для тебя!
О, пусть кричат трибуны злые –
Мы верим сердцу своему
Жива Москва – сильна Россия,
И Божий свет рассеет тьму!

ДРУЖЕСКАЯ ПЕРЕПИСКА МОСКВЫ С ПЕТЕРБУРГОМ

2. Петербургское послание

Ты знаешь град заслуженный и древний,
Который совместил в свои концы
Хоромы, хижины, посады и деревни,
И храмы Божии, и царские дворцы?
Тот мудрый град, где, смелый провозвестник
Московских дум и английских начал,
Как водопад бушует «Русский вестник»,
Где «Атеней»как ручеек журчал.
Ты знаешь град? – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Ученый говорит: «тот град славнее Рима»,
Прозаик «сердцем родины»зовет,
Поэт гласит: «России дочь любима»,
И «матушкою»чествует народ.
Недаром, нет! Невольно брызжут слезы
При имени заслуг, какие он свершил:
В 12-м году такие там морозы
Стояли, что француз досель их не забыл.
Ты знаешь град? – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Достойный град! Там Минин и Пожарский
Торжественно стоят на площадu.
Там уцелел остаток древне-барский
У каждого патриция в груди.
В купечестве, в сословии дворянском
Там бескорыстие, готовность выше мер:
В последней ли войне, в вопросе ли крестьянском –
Мы не один найдем тому пример.
Ты знаешь град? – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Волшебный град! Там люди в деле тихи,
Но говорят, волнуются за двух,
Там от Кремля, с Арбата и с Плющихи
Отвсюду веет чисто русский дух;
Все взоры веселит, все сердце умиляет,
На выспренный настраивает лад –
Царь-колокол лежит, царь-пушка не стреляет,
И сорок сороков без умолку гудят.
Волшебный град! – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Правдивый град! Там процветает гласность,
Там принялись науки семена,
Там в головах у всех такая ясность,
Что комара не примут за слона.
Там, не в пример столице нашей невской,
Подметят все – оценят, разберут:
Анафеме там предан Чернышевский
И Кокорева ум нашел себе приют!
Правдивый град! – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Мудреный град! По приговору сейма
Там судятся и люди и статьи;
Ученый Бабст стихами Розенгейма
Там подкрепляет мнения свои,
Там сомневается почтеннейший Киттары,
Уж точно ли не нужно сечь детей?
Там в Хомякове чехи и мадьяры
Нашли певца народности своей.
Мудреный град! – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Разумный град! Там Павлов Соллогуба,
Байборода Крылова обличил,
Там Шевырев был поражен сугубо,
Там сам себя Чичерин поразил.
Там, что ни муж, – то жаркий друг прогресса,
И лишь не вдруг могли уразуметь:
Чтo на пути к нему вернее – пресса
Или умно направленная плеть?
Разумный град! – Туда, туда с тобой
Хотел бы я укрыться, милый мой!

Серьезный град. Науку без обмана,
Без гаерства искусство любят там,
Там область празднословного романа
Мужчина передал в распоряженье дам.
И что роман? Там поражают пьянство,
Устами Чаннинга о трезвости поют.
Там люди презирают балаганство
И наш «Свисток»проклятью предают!
Серьезный град! – Туда, туда с тобой
Нам страшно показаться, милый мой!

БЛАГОВЕЩЕНЬЕ В МОСКВЕ

Благовещенье и свет,
Вербы забелели.
Или точно горя нет,
Право, в самом деле?
Благовестие и смех,
Закраснелись почки.
И на улицах, у всех
Синие цветочки.

Сколько синеньких цветков,
Отнятых у снега.
Снова мир и свеж и нов,
И повсюду нега.

Вижу старую Москву
В молодом уборе.
Я смеюсь и я живу,
Солнце в каждом взоре.

От старинного Кремля
Звон плывет волною.
А во рвах живет земля
Молодой травою.

В чуть пробившейся траве
Сон весны и лета.
Благовещенье в Москве,
Это праздник света!

Влачась в лазури, облака
Истомой влаги тяжелеют.
Березы никлые белеют,
И низом стелется река.
И Город-марево, далече
Дугой зеркальной обойден, –
Как солнца зарных ста знамен –
Ста жарких глав затеплил свечи.

Зеленой тенью поздний свет
Текучим золотом играет;
А Град горит и не сгорает,
Червонный зыбля пересвет,

И башен тесною толпою
Маячит, как волшебный стан,
Меж мглой померкнувших полян
И далью тускло-голубою:

Как бы, ключарь мирских чудес,
Всей столпной крепостью заклятий
Замкнул от супротивных ратей
Он некий талисман небес.

Я знал тебя, Москва, еще невзрачно-скромной,
Когда кругом пруда реки Неглинной, где
Теперь разводят сквер, лежал пустырь огромный
И утки вольные жизнь тешили в воде;

Когда поблизости гремели балаганы
Бессвязной музыкой, и ряд больших картин
Пред ними – рисовал таинственные страны,
Покой гренландских льдов, Алжира знойный сплин;

Когда на улице звон двухэтажных конок
Был мелодичней, чем колес жестокий треск,
И лампы в фонарях дивились, как спросонок,
На газовый рожок, как на небесный блеск;

Когда еще был жив тот «город», где героев
Островский выбирал: мир скученных домов,
Промозглых, сумрачных, сырых, – какой-то Ноев
Ковчег, вмещающий все образы скотов.

Но изменилось все! Ты стала, в буйстве злобы,
Все сокрушать, спеша очиститься от скверн,
На месте флигельков восстали небоскребы,
И всюду запестрел бесстыдный стиль – модерн.

Пусть другим Тверские приглянулись.
Ну а мне, кажись, милей Кремля,
Скромница из тьмы московских улиц,
Улица Покровская моя.

Как меня встречают по-родному
Лица окон, вывесок, дверей
В час, когда домой или из дому
Я шагаю, полный дум, по ней!

Почеломкаться теснятся крыши,
Подбодрить стремятся этажи:
Ведь отсюда в шумный мир я вышел
Биться жизнью о чужую жизнь!

Мой взор мечтанья оросили:
Вновь – там, за башнями Кремля, –
Неподражаемой России
Незаменимая земля.

В ней и убогое богато,
Полны значенья пустячки:
Княгиня старая с Арбата
Читает Фета сквозь очки.

А вот, к уютной церковушке
Подъехав в щегольском «купе»,
Кокотка оделяет кружки,
Своя в тоскующей толпе.

И ты, вечерняя прогулка
На тройке вдоль Москвы-реки!
Гранатного ли переулка
Радушные особняки.

И там, в одном из них, где стайка
Мечтаний замедляет лёт,
Московским солнышком хозяйка
Растапливает «невский лед».

Мечты! вы – странницы босые,
Идущие через поля, –
Неповергаемой России
Неизменимая земля!

[i]НАД МОСКВОЙ-РЕКОЙ
ЗВЕЗДЫ СВЕТЯТСЯ

Над Москвой-рекой
Звезды светятся.
Хорошо б с тобой
Нынче встретиться.
Я б тебе сказал
Слово нежное,
Шли бы площадью
Мы Манежною.

Вышли б к Пушкину
Мы по Горького,
Там бы встретились
С ясной зорькою.

Показалось бы
Дивной сказкою
Нам с тобой шоссе
Ленинградское.

Если любишь ты,
Черноокая,
Мы очнулись бы
Только в Соколе.

Оказалась бы
Трасса длинная
Не длинней ничуть,
Чем Неглинная.

ПЕСЕНКА ОБ АРБАТЕ

Ты течешь, как река. Странное
название!
И прозрачен асфальт, как в реке вода.
Ах, Арбат, мой Арбат,
ты – мое призвание.
Ты – и радость моя, и моя беда.

Пешеходы твои – люди не великие,
каблуками стучат – по делам спешат.
Ах, Арбат, мой Арбат,
ты – моя религия,
мостовые твои подо мной лежат.

От любови твоей вовсе не излечишься,
сорок тысяч других мостовых любя.
Ах, Арбат, мой Арбат,
ты – мое отечество,
никогда до конца не пройти тебя!

Названия московских мест
Для моего привычны слуха,
Как для иных привычен лес,
И ливня плеск, и шорох луга.

Огней московских перехлест
До моего доходит зренья,
Как до иных – мерцанье звезд
Над крайней улицей селенья.

Прости, родная сторона,
Что я меж новыми домами
Старинных улиц имена
Твержу застывшими губами.

Пусть все останется как есть.
Но мне с московского наречья
В иную речь не перевесть
Немую речь Замоскворечья.

Какая маленькая ты у нас, Москва!
Великий город на планете.
Здесь ни при чем какие-то слова
Про те твои заслуги или эти.
Какая маленькая ты у нас, Москва!

Среди высоких белоснежных башен
Стоишь, домами старыми кренясь,
Стоишь и будешь так стоять, крепясь.
Тебе их рост младенческий не страшен.
Такая маленькая ты у нас!

Глядишь на дом – исчезнуть он готов,
Как отслужив свое тепло и действо, –
Тебя, праматерь русских городов,
Мы бережем, как девочку семейства.

Мы бережем теперь. Не берегли
Тогда, когда пленительные храмы
Во имя отчей будущей земли
Среди великой всероссийской драмы
Взлетали к небу в громе и в пыли.

Два студента сдружились в борьбе.
Слово – колокол,
искра – к пожару!
С думой Герцен уходит к себе
На заре по Тверскому бульвару.

А в постройке классической той,
Где березы прильнули к фрамугам,
Пил отеческий воздух Толстой,
Дома кончив «Хожденье по мукам».

Рядом экспроприирован был
Особняк в пышном стиле «модерна».
Горький лестниц его не любил:
«Эх, во всем декадентство манерно!»

В размышлениях руки скрестив,
Не бросая на ветер ни фразы:
«Ты в безделье, мой друг, некрасив», –
Осуждает меня Тимирязев.

Я живу у Никитских ворот
И за будничной их суматохой
Вижу явственно створы ворот
Между нашей и прошлой эпохой.

Как прекрасна должна быть страна,
И какое грядущее прочить
Можно ей, если только одна
Так богата талантами площадь!

Москва – России красное крыльцо,
Москва – России красные ворота.
Тверской бульвар, Садовое кольцо.
И куполов литая позолота.

Ты вся – дворец, в тебе умов – палата,
Ты вся – творец, в тебе неизмеримы
И семь холмов, и пять морей, и свято
Для нас твое загадочное имя!
Твоя душа для всех как на ладони,
Но горе тем, кто вдруг ее обидит, –
И на театре вздыбленные кони –
Издалека их Медный всадник видит!

Благословенны лик твой и лицо,
Твоих часов торжественная нота!
Москва – для мира красное крыльцо!
Москва – для мира красные ворота!

Я - вселенский полудурок,
бит Никиткой и тоской.
Вознесенский — переулок
меж Никитской и Тверской.
Невезенья квинтэссенция,
он не трасса, а тропа.
Здесь на Пасху Вознесенская
просияла Скорлупа.

Был он улицей Станкевича.
Нет Станкевича. Увы.
Переулок он теперича,
что привычней для молвы.

По нему, минуя мэрии
темно-красную парчу,
поклонитесь в век безверия
памятнику Ильичу -

Петру Ильичу Чайковскому,
что презревши суицид,
точно мучимый щекоткою,
на скамеечке сидит.

И красавица из местных,
не уехав в эмират,
в Вознесенской лавке крестик
сладко будет примерять.

С тьмой литературных урок
разберусь я вдругорядь.
Вознесенский переулок
не переименовать.

Глинка Ф.Н.
"Коренной России град" (отрывок)

Город чудный, город древний,
Ты вместил в свои концы
И посады и деревни,
И палаты, и дворцы!

Опоясан лентой пашен,
Весь пестреешь ты в садах.
Столько храмов, столько башен
На семи твоих холмах.

Процветай же славой вечной,
Город храмов и палат,
Град срединный, град сердечный,
Коренной России град!

А.С.Пушкин
"Евгений Онегин" (отрывок)

Но вот уж близко. Перед ними
Уж белокаменной Москвы,
Как жар, крестами золотыми
Горят старинные главы.

Ах, братцы! как я был доволен,
Когда церквей и колоколен,
Садов, чертогов полукруг
Открылся предо мною вдруг!

Как часто в горестной разлуке
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва. как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось!

Вот, окружен своей дубравой,
Петровский замок. Мрачно он
Недавнею гордится славой.
Напрасно ждал Наполеон,
Последним счастьем упоенный,
Москвы коленопреклоненной
С ключами старого Кремля:

Нет, не пошла Москва моя
К нему с повинной головою.
Не праздник, не приемный дар,
Она готовила пожар
Нетерпеливому герою.
Отселе, в думу погружен,
Глядел на грозный пламень он.

Ночь морозная. Иней укутал траву.
Пыль веков на державном граните.
Заклинаю в ночи: берегите Москву!
Храм истории нашей храните.

Долговязые краны над старой Москвой.
На холмах что ни день, то обнова.
Берегите Москву, каждый камень живой,
каждый выступ лица дорогого.

Я давно уже истиной этой живу.
И какая б над миром ни шлялась погода,
я друзьям говорю:"Берегите Москву.
Это главная наша забота."

За грядою домов начинает светать.
Белый пар над прохожими вьется.
Берегите Москву. Ей стоять и стоять.
Мы проходим. Она - остается.
1980 г.

Друнина Ю.В.
Парад в сорок первом

Наверное, товарищи, не зря,
Любуясь шагом армии чеканным,
Всегда припоминают ветераны
Другой - суровый - праздник Октября.
Была Москва пургой заметена,
У Мавзолея ели коченели,
И шла по красной площади Война -
Усталая, в простреленной шинели.
То батальоны шли с передовой,
Шли на парад окопные солдаты.
В тревожных неебсах аэростаты
Качали удлиненной головой.
Терзали тело Подмосковья рвы,
Убитых хоронил снежок пушистый,
Сжимали горло фронтовой Москвы
Траншеи наступающих фашистов.
А батальоны шли с передовой,
Шли на парад окопные солдаты!
Недаром в небесах аэростаты
Качали удивленно головой!
Кто может может победить такой народ.

Не забывайте сорок первый год!

Гомон площади Петровской,
Знаменка,Коровий вал-
драгоценные обноски.
Кто их с детства не знавал?
Кто Пречистенки не холил,
Божедомки не любил,
по Варварке слёз не пролил,
Якиманку позабыл?
Сколько лет без меры длился
этот славный карнавал?
На Покровке я молился,
на Мясницкой горевал.
А Тверская,а Тверская,
сея праздник и тоску,
от себя не отпуская,
провожала сквозь Москву.
Не выходят из сознанья
(хоть иные времена)
эти древние названья,
словно дедов имена.
И живёт в душе,не тая,
пусть нелепа,да своя,
эта звонкая,святая,
поредевшая семья.
И в мечте о невозможном
словно вижу наяву,
что и сам я не в Безбожном,
а в Божественном живу.

И ты передо мной взметнулась,
твердыня дремная Кремля,—
железным гулом содрогнулась
твоя священная земля.
«Москва!» — и голос замирает,
и слова выспреннего нет,
взор опаленный озирает
следы величественных бед;
ты видела, моя столица,
у этих древних алтарей
цариц заплаканные лица
и лики темные царей;
и я из дальнего изгнанья,
где был и принят и любим,
пришел склонить воспоминанья
перед безмолвием твоим.
А ты несешь, как и когда-то,
над шумом суетных шагов
соборов сумрачное злато
и бармы тяжкие снегов.
И вижу — путь мой не случаен,
как грянет в ночь Иван: «Прийди!»
О мать! — дитя твоих окраин
тоскует на твоей груди.

Сегодня можно снять декалькомани,
Мизинец окунув в Москву-реку,
С разбойника Кремля. Какая прелесть
Фисташковые эти голубятни:
Хоть проса им насыпать, хоть овса.
А в недорослях кто? Иван Великий –
Великовозрастная колокольня –
Стоит себе еще болван болваном
Который век. Его бы за границу,
Чтоб доучился. Да куда там! Стыдно!

Река Москва в четырехтрубном дыме
И перед нами весь раскрытый город:
Купальщики-заводы и сады
Замоскворецкие. Не так ли,
Откинув палисандровую крышку
Огромного концертного рояля,
Мы проникаем в звучное нутро?
Белогвардейцы, вы его видали?
Рояль Москвы слыхали? Гули-гули!

Мне кажется, как всякое другое,
Ты, время, незаконно. Как мальчишка
За взрослыми в морщинистую воду,
Я, кажется, в грядущее вхожу,
И, кажется, его я не увижу.

Уж я не выйду в ногу с молодежью
На разлинованные стадионы,
Разбуженный повесткой мотоцикла,
Я на рассвете не вскочу с постели,
В стеклянные дворцы на курьих ножках
Я даже тенью легкой не войду.

Мне с каждым днем дышать все тяжелее,
А между тем нельзя повременить.
И рождены для наслажденья бегом
Лишь сердце человека и коня.

И Фауста бес – сухой и моложавый –
Вновь старику кидается в ребро
И подбивает взять почасно ялик,
Или махнуть на Воробьевы горы,
Иль на трамвае охлестнуть Москву.

Ей некогда. Она сегодня в няньках.
Все мечется. На сорок тысяч люле
Она одна – и пряжа на руках.

Москва была не меньше, чем сейчас,
Когда по ней и конка не звенела –
Ну, много ли успеешь ты за час
Пройти пешком?
Вот в этом-то все дело.
Конечно, можно кликнуть мужика
И слушать, как поскрипывают санки.
И все ж
Была дорога далека
от Разгуляя, скажем, до Полянки,
Где проживал Григорьев Аполлон.
Он навещать друзей ходил,
Нимало
Огромным расстояньем не смущен.
К воротам Красным
Каждый день, бывало.
Он думы думал долгие свои
По мере одоления пространства,
Пересекая плотные слои
Купечества, дворянства и мещанства.
Мост прижимался к медленной реке,
Кремль проплывал величественно мимо,
И ветер, пролетая, по щеке
Погладил городского пилигрима.
Быть может, он отлынивал от дел?
Добавьте лень к другим его изъянам!
Но, видит Бог, что много он успел
В паломничестве этом непрестанном!
Как дерзновенно мыслилось ему,
Как много он решил вопросов тайных,
Размеренно идя сквозь кутерьму
Центральных улиц
И безлюдье – дальних.
В его глазах энергия жила,
В его движеньях чувствовалась сила.
Москва всегда великою была
И патриотов истинных ценила.
А ей в ответ надежду и мечту
Вручил мыслитель, рано постаревший.
Его мы оставляем на мосту
Идущим к дому.
А понаторевший
В передвиженьях
Нынешний москвич
К метро спешит с улыбочкой
простецкой,
Чтоб «Лермонтовской» станции достичь
Минут за двадцать
От «Новокузнецкой»!

В переулочке старой Москвы,
Где карниз в голубином помёте,
Иногда заплутаетесь вы,-
Что за место-не сразу поймёте.

Это, собственно, город другой,
Я глаза удивлённые вскину:
Томный кот выгибает дугой
Эластичную серую спину.

Вот солдатик смеётся легко
С мимолётной подружкой под ручку.
Что-то ей говорит на ушко,
А затем обнимает подружку.

И для бабок в платках и в чепцах,
Как кино,это зрелище сладко.
Возле дома,что весь в изразцах,
Словно добрая печка-голландка.

Нам за суетность малая месть-
Мир,где так непривычно и тихо,
И не верится вовсе,что есть
Тот Арбат или,скажем,Плющиха.

Но чтоб вовсе забыть их не смог
И чтоб сам забывался не больно,
Отдалённый,но внятный шумок
К нам доносится бесперебойно.

Последний раз редактировалось: Тана (Пятница 27 Июня 2008 18:39), всего редактировалось 3 раз(а)

Сергей Орлов
ПЛОЩАДЬ РЕВОЛЮЦИИ

Под землёю веянье ветров,
Площадь Революции.Метро.

Круглые сияют абажуры.
Бронзовые высятся фигуры.
В бескозырке с Балтики братишка,
С Красной Пресни токарь-ветеран,
Девушка с винтовкою и книжкой,
Хлебороб-сибирский партизан-
Дни и ночи,месяцы и годы
Подпирают каменные своды,
А над нми высоко-Москва.
В скверах пробивается трава.
Светят звёзды алые Кремля.
Белым пухом сыплют тополя.
На плечах покоится земля!
---------------------------------------
Арсений Тарковский
ПЕРВАЯ ГРОЗА

Лиловая в Крыму и белая в Париже,
В Москве моя весна скромней и сердцу ближе,
Как девочка в слезах.А вот в дождевике
Под дождь-из булочной с бумажкой в кулаке,
Но там,где туфелькой скользнула изумрудной,
Беречься ни к чему и плакать безрассудно.
По лужам облака проходят косяком,
Павлиньи радуги плывут под каблуком,
И девочка бежит по гребню светотени
(А это жизнь моя)в зелёном по колени,
Авоськой машучи,по лестнице винтом,
И город весь внизу,и гром-за нею в дом.
---------------------------------------------------
Вероника Тушнова
ЛИВЕНЬ

Этот шум-почти лесной!
Этот гул-почти морской!
То ударил над Москвой
летний ливень навесной.
Дали изжелта-грязны,
тучи пухлые грозны,
два куска голубизны-
словно окна над Москвой.
Как блестящие мечты,
в них наотмашь бьют лучи.
Праздник света и воды,
ошалевшие сады,
дождь,танцующий в лучах,
тяжесть влаги на плечах.
Над асфальтом-тёплый пар,
на асфальте-солнца шар,
и идут по мостовой
люди книзу головой,
нестеснительный народ-
переходят небо вброд!
Кто разут,а кто обут,
в облаках они идут,
все с улыбками идут,
все сегодня
счастья ждут!
--------------------------------------
Давид Самойлов,1966г.
ВЫЕЗД

Помню - папа еще молодой,
Помню выезд, какие-то сборы.
И извозчик лихой, завитой,
Конь, пролетка, и кнут, и рессоры.

А в Москве - допотопный трамвай,
Где прицепом - старинная конка.
А над Екатерининским - грай.
Все впечаталось в память ребенка.

Помню - мама еще молода,
Улыбается нашим соседям.
И куда-то мы едем. Куда?
Ах, куда-то, зачем-то мы едем.

А Москва высока и светла.
Суматоха Охотного ряда.
А потом - купола, купола.
И мы едем, все едем куда-то.

Звонко цокает кованый конь
О булыжник в каком-то проезде.
Куполов угасает огонь,
Зажигаются свечи созвездий.

Папа молод. И мать молода,
Конь горяч, и пролетка крылата.
И мы едем незнамо куда -
Всё мы едем и едем куда-то.
-----------------------------------------
Павел Антокольский
МОСКВА.

От сердца города до Земляного Вала,
До Воробьевых Гор на мостовых плотах
Росла огнем Москва, пожаром пировала
Без шапки, с домрою, в заплатанных портах.

На дыбу загнаны, сугробами зажаты
В Рождественских ночах, жгли слабую звезду
Ватаги ряженых, козлы, да медвежата,
И снег им вызведил оконную слюду.

Где клиньями бород, крича, мотали смерды,
И фряжское вино в кружалах глотки жгло,
Где в желтом блеске свеч смуглы, жестокосерды
Монахи и цари дышали тяжело;

Где с трех углов Кремля, в торговых средоточьях
Языки медные меж облак разбросав,
Рвались колокола; где флорентийских зодчих
Синели замыслы в стропилах и лесах,-

Там вновь гудят они слаще и гуще меда -
Вожак, и Голодай, и Лебедь, вся их рать.
Там вновь сбирается звонарь и царь Феодор
О Византийской лжи над градом поборать.
-----------------------------------------------------
Георгий Адамович,1917г.
ВОРОБЬЕВЫ ГОРЫ.

Звенит гармоника. Летят качели.
«Не шей мне, матерь, красный сарафан».
Я не хочу вина. И так я пьян.
Я песню слушаю под тенью ели.

Я вижу город в голубой купели,
Там белый Кремль - замоскверецкий стан,
Дым, колокольни, стены, царь-Иван,
Да роза и чахотка на панели.

Мне грустно, друг. Поговори со мной.
В твоей России холодно весной,
Твоя лазурь стирается и вянет.

Лежит Москва. И смертная печаль
Здесь семячки лущит, да песню тянет,
И плечи кутает в цветную шаль.
----------------------------------------
Маргарита Алигер,1947г.
МОЯ МОСКВА

Тополей влюбленное цветенье
вдоль по Ленинградскому шоссе.
Первое мое стихотворенье
на твоей газетной полосе.

Первый трепет, первое свиданье
в тихом переулочке твоем.
Первое и счастье и страданье.
Первых чувств неповторимый гром.

Первый сын, в твоем дому рожденный.
Первых испытаний седина.
Первый выстрел. Город затемненный.
Первая в судьбе моей война.

Выстояла, сводки принимая,
чутким сердцем слушая фронты.
Дождик. Кремль. Рассвет. Начало мая.
Для меня победа - это ты!

Если мы в разлуке, все мне снятся
флаг на башне, смелая звезда.
Восемьсот тебе иль восемнадцать -
ты из тех, кому не в счет года.

Над тобою облако - что парус.
Для тебя столетья - что моря.
Несоединимы ты и старость,
древний город - молодость моя!
------------------------------------------
Дмитрий Сухарев, Юрий Визбор
АЛЕКСАНДРА

Не сразу все устроилось,
Москва не сразу строилась,
Словам Москва не верила,
А верила любви.
Снегами запорошена,
Листвою заворожена,
Найдет тепло прохожему,
А деревцу - земли.

Александра, Александра,
Этот город наш с тобою,
Стали мы его судьбою,
Ты вглядись в его лицо.
Что бы ни было вначале,
Утолит он все печали,
Вот и стало обручальным
Нам Садовое кольцо.

Москву рябины красили,
Дубы стояли князями,
Но не они, а ясени
Без спросу проросли.
Москва не зря надеется,
Что вся в листву оденется,
Москва найдет для деревца
Хоть краешек земли

Александра, Александра,
Что там вьется перед нами
Это ясень семенами
Крутит вальс над мостовой
Ясень с видом деревенским
Приобщился к вальсам венским,
Он пробьется, Александра,
Он надышится Москвой

Москва тревог не прятала,
Москва видала всякое,
Но беды все и горести
Склонялись перед ней
Любовь Москвы не быстрая,
Но верная и чистая,
Поскольку материнская
Любовь других сильней.

На Сретенке ночной надежды голос слышен.
Он слаб и одинок, но сладок и возвышен.
Уже который раз он разрывает тьму.
И хочется верить ему.

Когда пройдет нужда за жизнь свою бояться,
тогда мои друзья с прогулки возвратятся,
и расцветёт Москва от погребов до крыш.
Тогда опустеет Париж.

А если всё не так, а всё как прежде будет,
пусть Бог меня простит, пусть сын меня осудит,
что зря я распахнул напрасные крыла.
Что ж делать? Надежда была.
------------------------------------------------------------------
Булат Окуджава
ПРИЕЗЖАЯ СЕМЬЯ ФОТОГРАФИРУЕТСЯ У ПАМЯТНИКА ПУШКИНУ

На фоне Пушкина снимается семейство.
Фотограф щелкает и птичка вылетает.
Фотограф щелкает, но вот что интересно -
На фоне Пушкина, и птичка вылетает.

Все счеты кончены, благодаренье снимку,
Пусть жизнь короткая проносится и тает.
На веки вечные мы все теперь в обнимку.
На фоне Пушкина, и птичка вылетает.

На фоне Пушкина снимается семейство.
Как обаятельны, для тех, кто понимает,
Все наши глупости, и мелкие злодейства,
На фоне Пушкина, и птичка вылетает.
-----------------------------------------------------------
Булат Окуджава
ПОЛНОЧНЫЙ ТРОЛЛЕЙБУС

Когда мне невмочь пересилить беду,
когда подступает отчаянье,
я в синий троллейбус сажусь на ходу,
в последний,
в случайный.

Полночный троллейбус, по улице мчи,
верши по бульварам круженье,
чтоб всех подобрать, потерпевших в ночи
крушенье,
крушенье.

Полночный троллейбус, мне дверь отвори!
Я знаю, как в зябкую полночь
твои пассажиры - матросы твои -
приходят
на помощь.

Я с ними не раз уходил от беды,
я к ним прикасался плечами.
Как много, представьте себе, доброты
в молчанье,
в молчанье.

Полночный троллейбус плывет по Москве,
Москва, как река, затухает,
и боль, что скворчонком стучала в виске,
стихает,
стихает.
-----------------------------------------------------------
Булат Окуджава
О МОСКОВСКОМ МЕТРО

Мне в моем метро никогда не тесно,
потому что с детства оно, как песня,
где вместо припева, вместо припева:
Стойте справа! Проходите слева!

Порядок вечен, порядок свят.
Те, что справа, стоят, стоят.
Но те, что идут, всегда должны
держаться левой стороны.
---------------------------------------------------------
Булат Окуджава
ПЕСЕНКА МОСКОВСКИХ ОПОЛЧЕНЦЕВ

Над нашими домами разносится набат,
и затемненье улицы одело.
Ты научи любви, Арбат,
а дальше - дальше наше дело.

Гляжу на двор арбатский, надежды не тая,
вся жизнь моя встает перед глазами.
Прощай, Москва, душа твоя
всегда-всегда пребудет с нами!

Расписки за винтовки с нас взяли писаря,
но долю себе выбрали мы сами.
Прощай, Москва, душа твоя
всегда-всегда пребудет с нами!
-----------------------------------------------------
Булат Окуджава
АРБАТСКИЙ ДВОРИК

А годы проходят, представьте.
Иначе на мир я гляжу.
Стал тесен мне дворик арбатский,
И я ухожу, ухожу.

Стал тесен мне дворик арбатский,
И я ухожу, ухожу.
Но тесный свой дворик арбатский
с собой уношу, уношу.
----------------------------------------------------------
Булат Окуджава
"АРБАТ БЕРУ С СОБОЮ, БЕЗ НЕГО Я НИ НА ШАГ. "

Арбат беру с собою — без него я ни на шаг, —
Смоленскую на плечи я набрасываю,
и Пресню беру, но не так, чтобы так,
а Красную, Красную, Красную.

Мы въезжаем, мы въезжаем — неспроста и не вдруг —
по асфальтовой дорожке неминуемой
в заколдованный круг из рук и разлук,
с сотворенья Москвы именуемый.
----------------------------------------------------------
Булат Окуджава
АРБАТСКИЙ РОМАНС

Арбатского романса старинное шитье,
К прогулкам в одиночестве пристрастье.
Из чашки запотевшей счастливое питье,
И женщины рассеянное "здрасьте".

Не мучьтесь понапрасну, она ко мне добра,
Легко и грустно: век почти-что прожит.
Поверьте, эта дама - из моего ребра,
И без меня она уже не может.

Любовь такая штука - в ней так легко пропасть.
Зарыться, закружиться, затеряться.
Нам всем знакома эта губительная страсть,
Поэтому не стоит повторяться.

Бывали дни такие, гулял я молодой,
Глаза глядели в небо голубое,
Еще был не разменян мой первый золотой,
Пылали розы, гордые собою.

Еще моя походка мне не была смешна,
Еще подметки не пооторвались.
Из каждого окошка, где музыка слышна,
Какие мне удачи открывались.

Не мучьтесь понапрасну, всему своя пора -
Траву взрастите, к осени сомнется.
Мы начали прогулку с Арбатского двора,
К нему-то все, как видно, и вернется.
---------------------------------------------------------
Булат Окуджава
ЧАСОВЫЕ ЛЮБВИ

Часовые любви на Смоленской стоят.
Часовые любви у Никитских не спят.
Часовые любви по Петровке идут неизменно.
Часовым полагается смена.

О великая вечная армия, где невластны слова и рубли
Где все рядовые, ведь маршалов нет у любви.
Пусть поход никогда ваш не кончится.
Признаю только эти войска.
Сквозь зимы и вьюги к Москве подступает весна.

Часовые любви на Волхонке стоят.
Часовые любви на Неглинной не спят.
Часовые любви по Арбату идут неизменно.
Часовым полагается смена.
-----------------------------------------------------------
Булат Окуджава
ПЛАЧ ПО АРБАТУ

Я выселен с Арбата, арбатский эмигрант.
В Безбожном переулке хиреет мой талант.
Кругом чужие лица, враждебные места.
Хоть сауна напротив, да фауна не та.

Я выселен с Арбата и прошлого лишен,
и лик мой чужеземцам не страшен, а смешон.
Я выдворен, затерян среди чужих судеб,
и горек мне мой сладкий, мой эмигрантский хлеб.

Без паспорта и визы, лишь с розою в руке
слоняюсь вдоль незримой границы на замке,
и в те, когда-то мною обжитые края,
всё всматриваюсь, всматриваюсь, всматриваюсь я.

Там те же тротуары, деревья и дворы,
но речи несердечны и холодны пиры.
Там так же полыхают густые краски зим,
но ходят оккупанты в мой зоомагазин.

Хозяйская походка, надменные уста.
Ах, флора там все та же, да фауна не та.
Я эмигрант с Арбата. Живу, свой крест неся.
Заледенела роза и облетела вся.

Последний раз редактировалось: Тана (Пятница 27 Июня 2008 18:41), всего редактировалось 1 раз

Я шагаю по Москве,
Как шагают по доске.
Что такое? Сквер направо, и налево тоже сквер.
Здесь когда-то Пушкин жил,
Пушкин с Вяземским дружил,
Горевал, лежал в постели, говорил, что он простыл.
Кто он? Я не знаю кто,
А скорей всего - никто,
У подъезда на скамейке человек сидит в пальто.
Человек он пожилой.
На Арбате - дом жилой,
На Арбате - дом жилой.
В доме летняя еда,
А на улице среда
Переходит в понедельник безо всякого труда.
Голова моя пуста,
Как пустынные места,
Я куда-то улетаю, словно дерево с листа.
Я куда-то улетаю, словно дерево с листа.
----------------------------------------------------
Геннадий Шпаликов

Лежал себе расколотый,
Вокруг ходил турист,
Но вот украл Царь-колокол
Известный аферист.
Отнес его в Столешников
За несколько минут,
А там сказали вежливо,
Что бронзу не берут.
Таскал его он волоком,
Стоял с ним на углу,
Потом продал Царь-колокол
Британскому послу.
И вот уже на Западе
Большое торжество,
И бронзовые запонки
Штампуют из него.
И за границей весело
В газетах говорят,
Что в ужасе повесился
Кремлевский комендант.
А аферист - закованный -
Был сослан на Тайшет.
И повторили колокол
Из пресс-папьемаше.
Не побоялись Бога мы
И скрыли свой позор!
Под ним ходил растроганный
Рабиндранат Тагор.
Ходил вокруг да около,
Зубами проверял,
Но ничего про колокол
Плохого не сказал.
-----------------------------------
Геннадий Шпаликов

Я вижу вас, я помню вас
И эту улицу ночную,
Когда повсюду свет погас,
А я по городу кочую.

Прощай, Садовое кольцо,
Я опускаюсь, опускаюсь
И на высокое крыльцо
Чужого дома поднимаюсь.

Чужие люди отворят
Чужие двери с недоверьем,
А мы отрежем и отмерим
И каждый вздох, и чуждый взгляд.

Прощай, Садовое кольцо,
Товарища родные плечи,
Я вижу строгое лицо,
Я слышу правильные речи.

А мы ни в чем не виноваты,
Мы постучались ночью к вам,
Как все бездомные солдаты,
Что просят крова по дворам.
-------------------------------------
Леонид Филатов
ОРАНЖЕВЫЙ КОТ

У окна стою я, как у холста,
ах, какая за окном красота!
Будто кто-то перепутал цвета,
и Дзержинку, и Манеж.
Над Москвой встает зеленый восход,
по мосту идет оранжевый кот,
и лоточник у метро продает
апельсины цвета беж.

Вот троллейбуса мерцает окно,
пассажиры - как цветное кино.
Мне, товарищи, ужасно смешно
наблюдать в окошко мир.
Этот негр из далекой страны
так стесняется своей белизны,
и рубают рядом с ним пацаны
фиолетовый пломбир.

И качает головой постовой,
он сегодня огорошен Москвой,
ни черта он не поймёт сам не свой,
словно рыба на мели.
Я по улице бегу,хохочу,
мне любые чудеса по плечу,
фонари свисают-ешь не хочу,
как бананы в Сомали.

У окна стою я,как у холста,
ах,какая за окном красота!
Будто кто-то перепутал цвета,
и Дзержинку,и Манеж.
Над Москвой встаёт зелёный восход,
по мосту идёт оранжевый кот,
и лоточник у метро продаёт
апельсины цвета беж.

Последний раз редактировалось: Тана (Понедельник 30 Июня 2008 19:35), всего редактировалось 1 раз

Владимир Бенедиктов
МОСКВА
Дума

День гас, как в волны погружались
В туман окрестные поля,
Лишь храмы гордо возвышались
Из стен зубчатого Кремля.
Одета ризой вековою,
Воспоминания полна,
Явилась там передо мною
Страны родимой старина.
Когда над Русью тяготело
Иноплеменное ярмо
И рабство резко впечатлело
Свое постыдное клеймо,
Когда в ней распри возникали,
Князья, забыв и род и сан,
Престолы данью покупали,
В Москве явился Иоанн.
Потомок мудрый Ярослава
Крамол порывы обуздал,
И под единою державой
Колосс распадшийся восстал,
Соединенная Россия,
Изведав бедствия оков
Неотразимого Батыя,
Восстала грозно на врагов.
Почуя близкое паденье,
К востоку хлынули орды,
И их кровавые следы
Нещадно смыло истребленье.
Потом и Грозный, страшный в брани,
Надменный Новгород смирил
И за твердынями Казани
Татар враждебных покорил.
Но, жребий царства устрояя,
Владыка грозный перешел
От мира в вечность, оставляя
Младенцу-сыну свой престол;
А с ним, в чаду злоумышлений
Бояр, умолк закона глас -
И, жертва тайных ухищрений,
Младенец царственный угас.
Тогда, под маскою смиренья
Прикрыв обдуманный свой ков,
Взошел стезею преступленья
На трон московский Годунов.
Но власть, добытая коварством,
Шатка, непрочен чуждый трон,
Когда, поставленный над царством,
Попран наследия закон;
Борис под сению державной
Недолго бурю отклонял:
Венец, похищенный бесславно,
С главы развенчанной упал.
Тень убиенного явилась
В нетленном саване молвы -
И кровь ручьями заструилась
По стогнам страждущей Москвы,
И снова ужас безналичий
Витал над русскою землей,-
И снова царству угрожали
Крамолы бранною бедой.
Как божий гнев, без укоризны
Народ все бедствия сносил
И о спасении отчизны
Творца безропотно молил,
И не напрасно,- провиденье,
Источник вечного добра,
Из праха падших возрожденье
Явило в образе Петра.
Посланник боговдохновенный,
Всевышней благости завет,
Могучей волей облеченный,
Великий рек: да будет свет
В стране моей,- и Русь прозрела;
В ряду его великих дел
Звезда счастливая блестела -
И мрак невежества редел.
По мановенью исполина,
Кругом - на суше и морях -
Обстала стройная дружина,
Неотразимая в боях,
И, оперенные громами,
Орлы полночные взвились,-
И звуки грома меж строями
В подлунной славой раздались.
Так царство русское восстало!
Так провиденье, средь борьбы
Со мглою света, совершало
Законы тайные судьбы!
Так, славу Руси охраняя,
Творец миров, зиждитель сил
Бразды державные вручил
Деснице мощной Николая!
Престольный град! так я читал
Твои заветные преданья
И незабвенные деянья
Благоговейно созерцал!

Январь 1837
_______________________________________
Владимир Бенедиктов
МОСКВА

Близко. Сердце встрепенулось;
Ближе. ближе. Вот видна!
Вот открылась, развернулась,
Храмы блещут - вот она!
Хоть старушка, хоть седая,
А все пламенная;
Светозарная, святая,
Златоглавая, родная,
Белокаменная!

Вот она! Давно ль из пепла?
А взгляните - какова!
Встала, выросла, окрепла
И по-прежнему жива!
И, пожаром тем жестоким
Сладко память шевеля,
Вьется поясом широким
Вкруг высокого Кремля.
И спокойный, величавый,
Бодрый сторож русской славы -
Кремль - и красен, и велик,
Где, лишь божий час возник,
Ярким куполом венчанна,
Колокольня Иоанна
Движет медный свой язык;
Где кресты церквей далече
По воздушным ступеням
Идут в золоте навстречу
К светлым божьим небесам;
Где за гранями твердыни,
За щитом крутой стены
Живы таинства святыни
И святыня старины.

Град старинный, град упорный,
Град, повитый красотой,
Град церковный, град соборный,
И державный, и святой!
Он с веселым русским нравом,
Тяжкой стройности уставам
Непокорный, вольно лег
И раскинулся, как мог.
Старым навыкам послушный,
Он с улыбкою радушной
Сквозь раствор своих ворот
Всех в объятия зовет.
Много прожил он на свете,
Помнит предков времена,
И в живом его привете
Русь родимая видна.
Русь. Блестящий в вечном строе,
Ей Петрополь - голова,
Ты ей - сердце ретивое,
Православная Москва!
Чинный, строгий, многодуыный,
Он, суровый град Петра,
Поли заботою разумной
И стяжанием добра.
Чадо хладной полуночи -
Гордо к морю он приник,
У него России очи
И ее судьбы язык!
А она - Москва родная -
В грудь России залегла,
Углубилась, вековая,
В недрах клады заперла.
И, вскипая русской кровью
И могучею любовью
К славе царской горяча,
Исполинов коронует,
И звонит, и торжествует,
Медным голосом звуча.
И когда ей угрожает
Силы вражеской напор,
Для себя сама слагает
Славный жертвенный костер
И, врагов завидя знамя,
К древней близкое стене,
Повергается во пламя
И красуется в огне!

Долго ждал я. грудь тоскою,
Думой ныла голова.
Наконец ты предо мною,
Ненаглядная Москва!
Дух тобою разволнован,
Взор к красам твоим прикован.
Чу! зовут в обратный путь!
Торопливого привета
Вот мой голос: многи лета
И жива и здрава будь!
Да хранят твои раскаты
Русской доблести следы!
Да блестят твои палаты!
Да цветут твои сады!
И, одета благодатью
И любви, и тишины
И означена печатью
Незабвенной старины,
Без пятна, без укоризны,
Под наитием чудес,
Буди славою отчизны,
Буди радостью небес!

Ты постиг ли, ты почувствовал ли,
Что, как звезды на заре,
Парки древние присутствовали
В день крестильный, в Октябре?

Нити длинные, свивавшиеся
От Ивана Калиты,
В тьме столетий затерявшиеся,
Были в узел завиты.

И, когда в Москве трагические
Залпы радовали слух,
Были жутки в ней - классические
Силуэты трех старух.

То - народными пирожницами,
То - крестьянками в лаптях,
Пробегали всюду - с ножницами
В дряхлых, скорченных руках.

Их толкали, грубо стискивали,
Им пришлось и брань испить,
Но они в толпе выискивали
Всей народной жизни нить.

И на площади,- мне сказывали,-
Там, где Кремль стоял как цель,
Нить разрезав, цепко связывали
К пряже - свежую кудель:

Чтоб страна, борьбой измученная,
Встать могла, бодра, легка,
И тянулась нить, рассученная
Вновь на долгие века!
5 октября 1920
---------------------------------------------
Юрий Визбор
СТАРЫЙ АРБАТ

Вечером поздним слышно далеко,
Город большой притих.
Вдруг донесется из чьих-то окон
Старый простой мотив.
Чувство такое в сердце воскреснет,
Что и постичь нельзя.
Так у Москвы есть старая песня -
Это Арбат, друзья.

Среди хороших новых друзей,
Среди высоких новых огней,
Нет, не забыть мне той, дорогой моей
Дороги детства.
Ты мой любимый старый Арбат,
Неповторимый старый Арбат,
Всегда за мной ветры твои летят.

Вот прохожу я ночью бессонной
Мимо имен и дат,
Мимо мелодий, мимо влюбленных -
Их повенчал Арбат.
Здесь будто время бьется о камни
И за собой влечет,
И в этой речке малою каплей
Сердце мое течет.

Знает едва ли улица эта,
Ставшая мне судьбой,
Что, уезжая к дальним рассветам,
Брал я ее с собой.
Сквозь расстояния синей рекою
Вдаль мой Арбат спешит,
Перебирая доброй рукою
Струны моей души.

Утро к нам приходит круто,
Надвигается горой.
О, московские маршруты,
О, метро, метро, метро,
Переезды, переходы,
Перекрикивания,
Белокаменные всходы
Новостроек по краям.

Городами на рассвете
Тихо бродит синева.
Но Москва одна на свете,
Но Москва всегда Москва.

И на улице просторной
Закипел прибой людской,
Вдоль по Авиамоторной,
Вдоль по Автозаводской,
В заводских цехах глазастых
Свет горит среди ночей,
О, шоссе Энтузиастов,
О, дорога москвичей.

Жить без страха, без оглядки -
Так столица нам велит,
Ведь несут ее палатки
Оба полюса земли,
И слышны ее приветы,
Где других приветов нет,
И видны ее ракеты
У таинственных планет.

Перед трудным перевалом
Ты приди к ее стенам -
Здесь берет свое начало
Вся советская страна.
Эти крыши - как рассказы,
Эти окна - как слова,
Хоть и строилась не сразу,
Но зато навек Москва.
20 сентября 1972
-----------------------------------
Юрий Визбор
Я ВАС ЛЮБЛЮ,СТОЛИЦА

Перед дальней дорогой встань на порог,
Ты увидишь, как много в мире дорог.
Но впадают пути, словно в песню слова,
В тот единственный город с названьем Москва.

Я вас люблю, столица!
Буду я вам служить!
Вечно любовь продлится,
Можно сказать - всю жизнь.
В сердце моем не гаснут слова
Признаниям вам в любви, моя Москва,
Моя Москва!

Ты ко мне приходила в дальних краях,
Где в снегах проходила трасса моя.
Там, где стужа бывала и ветер бывал,
Ты мне руку давала, столица Москва.

В час, когда возникают звезды в пруду,
Я по синим бульварам молча иду.
Зажигаются окна, и свет их во мгле
Виден очень далеко на нашей земле.

Я вас люблю, столица!
Буду я вам служить!
Вечно любовь продлится,
Можно сказать - всю жизнь.
Всердце моем не гаснут слова
Признаниям вам в любви, моя Москва,
Моя Москва!
1973
-------------------------------------
Евгений Винокуров
МОСКВИЧИ

В полях за Вислой сонной
Лежат в земле сырой
Сережка с Малой Бронной
И Витька с Моховой.

А где-то в людном мире
Который год подряд
Одни в пустой квартире
Их матери не спят.

Свет лампы воспаленной
Пылает над Москвой
В окне на Малой Бронной,
В окне на Моховой.

Друзьям не встать. В округе
Без них идет кино.
Девчонки, их подруги,
Все замужем давно.

Пылает свод бездонный,
И ночь шумит листвой
Над тихой Малой Бронной,
Над тихой Моховой.
1953
------------------------------------
Владимир Высоцкий
Левону Кочаряну
БОЛЬШОЙ КАРЕТНЫЙ

- Где твои семнадцать лет?
- На Большом Каретном.
- Где твои семнадцать бед?
- На Большом Каретном.
- Где твой черный пистолет?
- На Большом Каретном.
- Где тебя сегодня нет?
- На Большом Каретном.

Помнишь ли, товарищ, этот дом?
Нет, не забываешь ты о нем!
Я скажу, что тот полжизни потерял,
Кто в Большом Каретном не бывал.
Еще бы ведь.

Переименован он теперь,
Стало все по новой там, верь-не верь!
И все же, где б ты ни был, где ты не бредешь -
Нет-нет, да по Каретному пройдешь.
Еще бы ведь.

Последний раз редактировалось: Тана (Понедельник 30 Июня 2008 19:38), всего редактировалось 1 раз

Денис Давыдов
ПРИ ВИДЕ МОСКВЫ,
ВОЗВРАЩАЯСЬ С ПЕРСИДСКОЙ ВОЙНЫ

О юности моей гостеприимный кров!
О колыбель надежд и грез честолюбивых!
О кто, кто из твоих сынов
Зрел без восторгов горделивых
Красу реки твоей, волшебных берегов,
Твоих палат, твоих садов,
Твоих холмов красноречивых!
1826

Леонид Дербенёв
ЛУЧШИЙ ГОРОД ЗЕМЛИ
(песня о Москве)

Ты никогда не бывал
В нашем городе светлом,
Над вечерней рекой
Не мечтал до зари.
С друзьями ты не бродил
По широким проспектам, —
Значит, ты не видал
Лучший город земли.

Песня плывет,
Сердце поет.
Эти слова
О тебе, Москва!

Ты к нам в Москву приезжай
И пройди по Арбату,
Окунись на Тверском
В гул зеленых аллей,
Хотя бы раз посмотри,
Как танцуют девчата
На ладонях больших
Голубых площадей.

Слова ты вспомнишь моя,
Если только приедешь
И увидишь хоть раз
Лучший город земли.

Песня плывет,
Сердце поет.
Эти слова
О тебе, Москва!

Николай Добронравов
ГОРОД НАШЕЙ СЛАВЫ

Ты эти крылья мне дала
И молодость дала ты мне, и силы.
Как я люблю тебя, Москва!
Ты от моей любви ещё красивей.

Город самый главный,
Самый дорогой,
Город нашей славы,
Вечно молодой,
Город нашей славы,
Город волшебства,
Город златоглавый –
Гордая Москва!

Сколько в душе твоей тепла!
Сбываются твои предсказанья…
Ты в шумном мире нас нашла,
Со счастьем нам назначила свиданье.

Ты – наших песен отчий дом.
И даже всю объехав планету,
Снова друг друга мы найдём
На площади бессмертного поэта…

Город самый главный,
Самый дорогой,
Город нашей славы,
Вечно молодой,
Город нашей славы,
Город волшебства,
Город златоглавый –
Гордая Москва!
1979

Николай Добронравов
ТЫ МОЯ НАДЕЖДА,ТЫ МОЯ ОТРАДА

Слышится нам эхо давнего парада,
Снятся нам маршруты главного броска…
Ты – моя надежда, ты – моя отрада,
В сердце у солдата ты, моя Москва.

Мы свою Победу выстрадали честно,
Преданы святому кровному родству.
В каждом новом доме, в каждой новой песне
Помните ушедших в битву за Москву!

Серые шинели. Русские таланты.
Синее сиянье неподкупных глаз.
На равнинах снежных юные курсанты…
Началось бессмертье. Жизнь оборвалась.

Мне на этом свете ничего не надо,
Только б в лихолетье ты была жива:
Ты – моя надежда, ты – моя отрада,
В каждом русском сердце ты, моя Москва.

Всё, что было с нами, вспомнят наши дети, –
Всё, что потеряли, что для них спасли…
Только б ты осталась лучшим на планете,
Самым справедливым городом Земли.

Старых наших улиц трепетные взгляды,
Юных наших песен строгие слова.
Ты – моя надежда, ты – моя отрада,
В каждом нашем сердце ты, моя Москва.
1984

Евгений Долматовский
КОМСОМОЛЬСКАЯ ПЛОЩАДЬ

Комсомольская площадь - вокзалов созвездье.
Сколько раз я прощался с тобой при отъезде.

Сколько раз выходил на асфальт раскаленный,
Как на место свиданья впервые влюбленный.

Хорошо машинистам, их дело простое:
В Ленинграде - сегодня, а завтра - в Ростове.

Я же с дальней дорогой знаком по-другому:
Как уеду, так тянет к далекому дому.

А едва подойду к дорогому порогу -
Ничего не поделаешь - тянет в дорогу.

Счастья я не искал: все мне некогда было,
И оно меня, кажется, не находило.

Но была мне тревожной и радостной вестью
Комсомольская площадь - вокзалов созвездье.

Расставанья и встречи - две главные части,
Из которых когда-нибудь сложится счастье.
1938

Закрутила меня, завертела Москва,
Отступила лесов и озер синева,
И опять, и опять я живу на бегу,
И с друзьями опять посидеть не могу.
И опять это страшное слово "потом".
Я и вправду до слез сожалею о том,
Что сама обрываю за ниткою нить,
То теряю, чего невозможно купить.

Евгений Евтушенко
ПАТРИАРШИЕ ПРУДЫ

Туманны Патриаршие пруды.
Мир их теней загадочен и ломок,
и голубые отраженья лодок
видны на темной зелени воды.
Белеют лица в сквере по углам.
Сопя, ползет машина поливная,
смывая пыль с асфальта и давая
возможность отражения огням.
Скользит велосипед мой в полумгле.
Уж скоро два, а мне еще не спится,
и прилипают листья к мокрым спицам,
и холодеют руки на руле.
Вот этот дом, который так знаком!
Мне смотрят в душу пристально и долго
на белом полукружье номер дома
и лампочка под синим козырьком.
Я спрыгиваю тихо у ворот.
Здесь женщина живет - теперь уж с мужем
и дочкою, но что-то ее мучит
и что-то спать ей ночью не дает.
И видится ей то же, что и мне:
вечерний лес, больших теней смещенье,
и ландышей неверное свеченье,
взошедших из расщелины на пне,
и дальнее страдание гармошек,
и смех, и платье в беленький горошек,
вновь смех и все другое, из чего
у нас не получилось ничего.
Она ко мне приходит иногда:
"Я мимо шла. Я только на минуту",-
но мне в глаза не смотрит почему-то
от странного какого-то стыда.
И исчезают вновь ее следы.

Вот эта повесть, ясная не очень.
Она туманна, как осенней ночью
туманны Патриаршие пруды.
1957

Анатолий Жигулин
МОСКВА

Я в первый раз в Москву приехал
Тринадцать лет тому назад
Мне в память врезан
Скорбной вехой
Тюрьмы облупленный фасад.

Солдат конвойных злые лица.
Тупик, похожий на загон.
Меня в любимую столицу
Привез "столыпинский" вагон.

Гремели кованые двери,
И кто-то плакал в тишине.
Москва!
"Москва слезам не верит"-
Пришли слова
На память мне.

Шел трудный год пятидесятый.
Я ел соленую треску.
И сквозь железные квадраты
Смотрел впервые на Москву.

За прутьями теснились кровли,
Какой-то склад,
Какой-то мост.
И вдалеке - как капли крови -
Огни родных кремлевских звезд.

Хотелось плакать от обиды.
Хватала за душу тоска.
Но, как и в древности забытой,
Слезам не верила Москва.

Текла безмолвная беседа.
Решетки прут пристыл к руке.
И я не спал.
И до рассвета
Смотрел на звезды вдалеке.

И стала вдруг родней и ближе
Москва в предутреннем дыму.
А через день
С гудком охрипшим
Ушел состав - на Колыму.

Я все прошел.
Я гордо мерил
Дороги, беды и года.
Москва -
Она слезам не верит.
И я не плакал
Никогда.

Но помню я
Квартал притихший,
Москву в те горькие часы.
И на холодных, синих крышах
Скупые
Капельки
Росы.
1962-1963

Семён Кирсанов
СТАНЦИЯ "МАЯКОВСКАЯ"

На новом
радиусе
у рельс метро
я снова
радуюсь:
здесь так светло!
Я будто
еду
путем сквозным
в стихи
к поэту,
на встречу с ним!
Летит
живей еще
туннелем вдаль
слов
нержавеющих
литая сталь!
Слова
не замерли
его руки,-
прожилки
мрамора -
черновики!
Тут,
в сводах каменных,
лучами в тьму
подземный
памятник
стоит - ему!
Не склеп,
не статуя,
не истукан,
а слава
статная
его стихам!
Туннель
прорезывая,
увидим мы:
его поэзия
живет
с людьми.
Согретый
множеством
горячих щек,
он
не износится
и в долгий срок.
Он
не исплеснится!
Смотрите -
там
по строчкам-лестницам
он сходит
сам.
Идет,
задумавшись,
в подземный дом,-
в ладонях
юноши
любимый том!
Пусть рельсы
тянутся
на сотни лет!
Товарищ станция,
зеленый
свет!
Землей
московскою
на все пути,
стих
Маяковского,
свети,
свети!
1939

Семён Кирсанов
БОЙ СПАССКИХ

Колокола. Коллоквиум
колоколов.
Зарево их далекое
оволокло.

Гром. И далекая молния.
Сводит земля
красные и крамольные
грани Кремля.

Спасские распружинило -
каменный звон:
Мозер ли он? Лонжин ли он?
Или "Омега" он?

Дальним гудкам у шлагбаумов
в унисон -
он
до района
Баумана
донесен.

"Бил я у Иоанна,-
ан,-
звону иной регламент
дан.

Бил я на казнях Лобного
под барабан,
медь грудная не лопнула,-
ан,-

буду тебе звенеть я
ночью, в грозу.
Новоград
и Венеция
кнесов и амбразур!"

Била молчат хвалебные,
медь полегла.
Как колыбели, колеблемы
колокола.

Башня в облако ввинчена -
и она
пробует вызвонить "Интерна-
ционал".

Дальним гудкам у шлагбаумов
в унисон -
он
до района
Баумана
донесен.
1928

Василий Лебедев-Кумач
В МОСКВУ!

Рвет на клочья встречный ветер
Паровозный сизый дым.
Над полями тает вечер -
Хорошо быть молодым!

С верхней полки ноги свесив,
Шуткой девушек смешить,
Коротать дорогу песней,
Волноваться и спешить.

Пусть туманом даль намокла,
Никнет блеклая трава,
Ветер свистом лижет стекла.
"С-с-скоро крас-с-сная Мос-с-сква!"

Едут все кругом учиться,
Не вагон, а целый вуз!
Светят молодостью лица,
Паровоз ворчит и злится
И везет, везет в столицу
Небывало шумный "груз".
Крики, споры, разговоры,
Хохот дружный и густой.
- Говорю же, это скорый!
- Нет, не скорый, а простой!
- Стыдно, друг, в путейцы метишь,
А с движеньем не знаком!
- Ой, как долго. Едешь, едешь.
- Кто пойдет за кипятком.

- Нет, товарищ, вы, как страус,
Не ныряйте под крыло,
"Фауст" есть, конечно, "Фауст",
Но что было, то прошло!

Взять хоть образ Маргариты,
Что он сердцу говорит?
- Эх, брат, что ни говори ты,
Трудно жить без Маргарит.

- Слушай, Нинка, ты отстала,
Петухом не налетай.
О фосфатах ты читала?
О коррозии металла
Не читала? Почитай.

Позабыв о жарком лете,
Мокнет блеклая трава,
В стекла бьется скользкий ветер,
И вдали туманно светит
Необъятная Москва.

Паровозный дым, как войлок,
Рваным пологом плывет.
Точно конь, почуяв стойло,
Паровоз усилил ход.

Станционные ограды
Глухо сдвинулись вокруг.
Эй, Москва! Прими, как надо,
Молодежные отряды
Дружной армии наук!
1932

Люблю осеннюю Москву
в ее убранстве светлом,
когда утрами жгут листву,
опавшую под ветром.
Огромный медленный костер
над облетевшим садом
похож на стрельчатый костел
с обугленным фасадом.
А старый клен совсем поник,
стоит, печально горбясь.
Мне кажется, своя у них,
своя у листьев гордость.
Ну что с того, ну что с того,
что смяты и побиты!
В них есть немое торжество
предчувствия победы.
Они полягут в чернозем,
собой его удобрят,
но через много лет и зим
потомки их одобрят,
Слезу ненужную утрут,
и в юном трепетанье
вся неоправданность утрат
получит оправданье.
Парит, парит гусиный клин,
за тучей гуси стонут.
Горит, горит осенний клен,
золою листья станут.
Ветрами старый сад продут,
он расстается с летом.
А листья новые придут,
придут за теми следом.

Михаил Матусовский
СЕДЬМАЯ СИМФОНИЯ В МОСКВЕ

Наверное, помните вы,
Как стужа тогда пронизала
Ночные кварталы Москвы,
Подъезды Колонного зала.

Была непогода скупа,
Снежком припушненная малость,
Как будто бы эта крупа
По карточкам нам выдавалась.

Но город, окованный тьмой,
С уныло ползущим трамваем
Был этой осадной зимой
Прекрасен и незабываем.

Когда композитор бочком
Пробрался к подножью рояля,
В оркестре, смычок за смычком,
Проснулись, зажглись, засияли.

Как будто из мрака ночей
Дошли к нам порывы метели,
И сразу у всех скрипачей
С подставок листы полетели.

И эта ненастная мгла,
В траншеях свистевшая хмуро,
Никем до него не была
Расписана, как партитура.

Над миром взрывалась гроза.
Еще никогда на концерте
Так близко не чувствовал зал
Присутствия жизни и смерти.

Как дом, от полов до стропил
Охваченный пламенем сразу,
Оркестр, обезумев, вопил
Одну музыкальную фразу.

Ей пламя дышало в лицо,
Глушила ее канонада.
Она прорывала кольцо
Блокадных ночей Ленинграда.

Гудела в глухой синеве,
Весь день пребывала в дороге
И ночью кончалась в Москве
Сиреной воздушной тревоги.

Последний раз редактировалось: Тана (Среда 27 Августа 2008 0:22), всего редактировалось 1 раз

Москва, Форум, Остальное о Москве, Стихотворения, посвящённые Москве

Поделиться

Последние записи

Самое популярное