Наша газета неоднократно публиковала очерки и стихи, посвященные великому поэту революции, давно уже признанному первым поэтом ХХ века, оказавшему огромное влияние на всю мировую поэзию. Автор этих публикаций, В.Г. Исаченко, начиная с 1963 г. (то есть в течение полувека) посвятил Маяковскому десятки статей, телевизионных фильмов, выставок, лекций, радиопередач, многие из которых получили общесоюзную известность. Не повторяя опубликованного в "Трудовой России" (№ 7 1994 г. № 3 1995 г. № 14 2008 г. № 7 2010 г. и др.), газета предлагает читателям менее известные факты из творческой биографии поэта.
Этот очерк можно полностью построить из слов двух великих поэтов. Здесь не нужны домыслы и версии - оба с предельной искренностью сказали "о времени и о себе", оба стали совестью и гордостью русской и советской поэзии, перешагнув границы "серебряного века". Значение их многогранного творчества гораздо выше "установок и всевозможных концепций", придуманных критиками и литературоведами.
О Блоке написано и сказано очень много верных слов, но, пожалуй, никто не пони- мал и не любил его столь глубоко (хотя и не признавался в этом из-за своей специфической стеснительности, боязни казаться сентиментальным). как громогласный футурист, впервые явившийся к Блоку на Офицерскую улицу. Встреча оказалась довольно курьёзной. Блок, настроенный на серьёзный разговор с поэтом другого поколения, которого он уже успел оценить и выделить из группы футуристов, был огорчён (или задет) тем, что главной целью визита Маяковского была необходимость получить автограф для "Лилички". Конечно же, мы не имеем права порицать молодого поэта. У всех великих поэтов, да и у простых были свои "Лауры" и "Лилички". Чуткий Блок, думается, понимал тогдашнее состояние поэта.
Сегодня мы привычно ставим рядом их имена. Можно было бы составить целый сборник из произведений поэтов, изумительным образом не только совпадающих друг с другом по музыке стиха, по интонации и, наконец, глубинной сути. Читая Блока и Маяковского, внимательный читатель обнаружит духовное родство поэтов, казалось бы, принадлежащих разным поэтическим культурам.
Создаётся впечатление, что образ Блока всегда жил в сознании и душе Маяковского. Недаром ведь он негодовал, слыша порой неуважительные отзывы о Блоке. Скажем больше: ни Бурлюк, ни другие соратники - футуристы, несмотря на дружеские взаимоотношения, не были для Маяковского теми вечными спутниками жизни, каким был Блок. 10 августа 1921 г. был опубликован его очерк - некролог "Умер Александр Блок". Его творчество Маяковский называет "целой поэтической эпохой", а самого поэта "славнейшим мастером - символистом", отделяя его от многих эпигонов. Блок - предвестник "поэзии будущего", он дорог всем поэтам.
Маяковский отмечает его благородство, неприятие буржуазного мира, честность и вспоминает их историческую встречу на Дворцовой площади в первые дни революции - впоследствии он изобразил её в поэме "Хорошо". Маяковский понял уже тогда трагедию поэта, принявшего революцию, несмотря на то, что у него в деревне сожгли библиотеку. Понял Маяковский и то, что Блок "надорвался" (как через 9 лет после Блока надорвался, но сохранил творческую силу Маяковский) и "дальше дороги не было".
Можно дополнить слова Маяковского: сходные переживания были и у него, с горечью писавшего Луначарскому, как пролетарии "рвали на портянки гобелены Зимнего дворца". Оба поэта объясняли эти факты вековым гнётом и невежеством. Безусловно, гибель Блока была для его младшего современника трагедией - он остался почти одинок. Только Блок мог писать стихи, лучше которых Маяковский, по его собственному признанию, написать не мог (на самом деле мог - и даже лучше).
2 и 4 декабря 1913 г. в театре на Офицерской улице, 39 была показана трагедия "Владимир Маяковский", в которой 20-летний автор выступил как поэт, режиссёр и актёр. Позже Маяковский писал: "Поставлена в Петербурге. Луна-Парк. Просвистели её до дырок". Но зрители и газетчики не только свистели, восторгов тоже было немало, и побывавший на одной из постановок Блок высоко оценил автора. Настолько высоко, что, пренебрегая газетной руганью в адрес молодого поэта (давно ли и ему досталось от этих борзописцев за "Балаганчик"?), написал Мейерхольду: "А вот ещё, если бы вместо всех стихов, которые я имею Вам предложить, дал отрывок или отрывки Маяковский, - было бы интереснее". Поэты внимательно следили за творчеством друг друга, разговаривали по телефону, встречались. Блок был душевно дорог Маяковскому своим неприятием "Адища города", всяческой пошлости и врождённым благородством. Его присутствие ощущалось и тогда, когда не было непосредственного общения. Множество стихов Блока Маяковский знал наизусть, с удовольствием читал их вслух, в т.ч. и большие фрагменты из "Двенадцати".
Преодолевая сомнения и личные переживания, оба поэта болезненно воспринимали контрасты революции. Ещё раньше, к 1910-м годам оба тяготились скукой и бессмысленностью всевозможных "пятниц" и "суббот", литературно-театральных "эпидемий". Они уже были в другом времени. Отсюда и острое чувство одиночества в произведениях обоих поэтов (см. сатирические стихи Маяковского, "Сытые" и другие Блока). Влияние Блока несомненно, но и обратное влияние вполне возможно - сохранились воспоминания о том, с каким напряжённым вниманием слушал Блок не только трагедию "Владимир Маяковский", но и "Мистерию-Буфф" (написана в Левашово, где Маяковский, кроме того, писал этюды) в здании консерватории (Театр музыкальной драмы) 7 и 8 ноября 1918 года. На глазах Блока рождался новый советский театр и, следовательно,- новая культура.
Однако внутренние глубинные связи были гораздо ши-ре. "Последняя петербургская сказка", поэмы "Война и мир" и "Человек" Маяковского во многом созвучны творениям Блока. Но и более этого: у них почти один и тот же Петербург - Петроград, не парадный, не помпезный, без "версальских аллей", оба мечтали о другом городе - городе для людей.
Маяковский не обедал у Блока и не рисовал его, но в 1922 г. в Париже с удовлетворением отметил, что французов интересует новая Россия, а не "дохлая Россия Сомовых". И тогда же Маяковский с гневом отозвался о Мережковских - Гиппиус, осмелившихся бросить тень на Блока. "Рыцари серебряного века" остались в прошлом, Блок был устремлён в будущее. В марте 1917 г. Блок и Маяковский были избраны в Союз деятелей искусств, их нередко видели на совещаниях, где собравшиеся обсуждали вопросы нового искусства. Их было немного (7 человек), все "помещались на одном диване". Пьесы "Владимир Маяковский", "Мистерия-Буфф" Маяковского, "Балаганчик" и "Роза и Крест" Блока называли "бредом" и "белибердой". От ранних пьес Маяковского идет путь к поздним трагедиям "Клоп" и "Баня". Маяковский высказался "во весь голос" за себя и Блока. Жаль, что Блок не увидел эти произведения своего преемника. Но главное - в городе на Неве родился театр Блока и Маяковского как явление русской и советской культуры, как самое дейст-венное и доступное искусство своего времени.
Новый театр был создан для АКТИВНОГО зрителя. "Незнакомка" Блока, поставленная Мейерхольдом в Тенишевском училище весной 1914 г. (Маяковский обожал эту вещь), и "Мистерия-Буфф" стали провозвестниками нового искусства.
Так что же более всего сблизило поэтов? Лирико-эпический характер поэзии, что проявлялось постепенно, с изменениями самой жизни и ростом мастерства. Сколько родственного в поэмах "Двенадцать" и "Хорошо". Сколько родственного в поздних произведениях Блока и "Окнах РОСТа" Маяковского! Оба обогащают своё искусство фольклором, народным творчеством. И, наконец, самое главное: отношение к Родине, как к Отечеству.
Блок шёл к пониманию Родины всю жизнь, несмотря на соблазны начала века и сомнительные ценности. "Стоит передо мной моя тема, тема о России (вопрос об интеллигенции и народе в частности). Этой теме я сознательно и бесповоротно посвящаю жизнь. Всё ярче сознаю, что это - первейший вопрос, самый жизненный, самый реальный. К нему-то я прихожу давно, с начала своей сознательной жизни. Несмотря на все мои уклонения, падения, сомнения, покаяния - я иду". (Из письма Станиславскому, 1908 год).
Для Маяковского, в ту пору футуриста и урбаниста, этот путь был более тернистым (другое воспитание, окружение и др.), но и он пришёл к постижению Родины, как Матери - земли. Возможно, не без воздействия Блока. Интересно проследить, как в поэме "Хорошо" плавно и уверенно меняется смысл слова Земля. Оно встречается здесь часто и в том же смысле, что и у Блока ("На поле Куликовом" и др.). Жаль, что Блок не мог прочитать эти поразительные слова - исповедь - признание:
В статье "Как делать стихи" Маяковский, говоря о новом, рождённом эпохой языке, ставит рядом с поэмой "Двенадцать" свой "Левый марш", написанный в 1918 г. по дороге в Гвардейский экипаж (пр. Римского-Корсакова,22), где он впервые был прочитан матросам, идущим на фронт.
В панораме отечественной культуры имена Блока и Маяковского стоят рядом и вместе с именем Есенина образуют своеобразный триумвират: три великих поэта ХХ века, значение которых выходит далеко за пределы поэзии.
Однако в этом "триумвирате" центральное место, конечно, занимает Маяковский; ведь только его голос стал голосом многомиллионного народа, совершившего величайшую революцию. Пролетарский поэт стал великим народным, национальным поэтом, единственным, быть может, русским поэтом, оказавшим влияние на мировую поэзию. Это именно так! Великая русская революция и её певец неотделимы друг от друга. Напомним читателям и о том, что Маяковский - единственный русский поэт, создавший цикл поэтических шедевров, около 35, о зарубежье (в то же время они о Советской России) и лучшие на русском языке стихи для детей. Мир Маяковского огромен, строго говоря, неисчерпаем, и в этом рядом с ним только Пушкин.