Смерть поэта
Погиб Поэт! - невольник чести -
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой.
Не вынесла душа Поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде. и убит!
Убит. к чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь. он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навёл удар. спасенья нет:
Пустое сердце бьётся ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво. издалёка,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал.
И он убит - и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сражённый, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей.
И прежний сняв венок - они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шёпотом насмешливых невежд,
И умер он - с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда - всё молчи.
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждёт;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперёд.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей чёрной кровью
Поэта праведную кровь!
Январь 1918 года. Это время особенно привлекает исследователей творчества Александра Блока, потому что именно тогда была создана поэма «Двенадцать», которой крупнейший поэт конца XIX века приветствовал наступление новой эпохи. В январе 1918 года Блок переживал высший подъем революционного настроения. «Двенадцать», «Скифы», статья «Интеллигенция и революция» — ярчайшее тому свидетельство.
С этими словами, вынесенными в заголовок, Сергей Александрович Есенин обратился к одному из своих бакинских друзей — Евсею Ароновичу Гурвичу в единственном посвященном ему экспромте, который достаточно хорошо известен.
В 1914 году Цветаева познакомилась с московской поэтессой Софьей Яковлевной Парнок (1885—1933), которая была также и переводчицей, и литературным критиком. (До революции она подписывала свои статьи псевдонимом Андрей Полянин.) Позднее, в двадцатых годах, у Парнок вышло из печати несколько сборников стихов.