Разлука
Когда пробил последний счастью час,
Когда в слезах над бездной я проснулся,
И, трепетный, уже в последний раз
К руке твоей устами прикоснулся -
Да! помню всё; я сердцем ужаснулся,
Но заглушал несносную печаль;
Я говорил: "Не вечная разлука
Все радости уносит ныне в даль.
Забудемся, в мечтах потонет мука;
Уныние, губительная скука
Пустынника приют не посетят;
Мою печаль усладой Муза встретит;
Утешусь я - и дружбы тихой взгляд
Души моей холодный мрак осветит".
Как мало я любовь и сердце знал!
Часы идут, за ними дни проходят,
Но горестям отрады не приводят
И не несут забвения фиал.
О милая, повсюду ты со мною:
Но я уныл и в тайне я грущу.
Блеснет ли день за синею горою,
Взойдет ли ночь с осеннею луною -
Я всё тебя, прелестный друг, ищу;
Засну ли я, лишь о тебе мечтаю, -
Одну тебя в неверном вижу сне;
Задумаюсь - невольно призываю,
Заслушаюсь - твой голос слышен мне.
Рассеянный сижу между друзьями,
Невнятен мне их шумный разговор,
Гляжу на них недвижными глазами,
Не узнает уж их мой хладный взор!
И ты со мной, о Лира, приуныла
Наперсница души моей больной! -
Твоей струны печален звон глухой,
И лишь любви ты голос не забыла.
О верная, грусти, грусти со мной,
Пускай твои небрежные напевы
Изобразят уныние мое,
И, слушая бряцание твое,
Пускай вздохнут задумчивые девы.
Статьи о литературе
На протяжении всей своей жизни Бунин сознавал неослабевающую, чарующую власть Пушкина над собой. Еще в юности Бунин поставил великого поэта во главе отечественной и мировой литературы — «могущественного двигателя цивилизации и нравственного совершенствования людей». В трудные, одинокие годы эмиграции писатель отождествлял свое восприятие русского гения с чувством Родины: «Когда он вошел в меня, когда я узнал и полюбил его?
Анну Андреевну Ахматову Цветаева не видела до своего возвращения в Москву из эмиграции, но стихи ее знала и восхищалась ими с 1915 года, а может быть, и еще раньше, хотя первую книгу Ахматовой «Вечер» Цветаева могла и не приметить, потому что тогда (в 1912 г.) была за границей в свадебном путешествии.
Я очень люблю стихи Есенина. Есть в есенинской певучей поэзии прелесть незабываемая, неотразимая. Так писал в конце 1950 года в эмиграции бывший поэт-акмеист «второго призыва» Георгий Адамович. Тот самый, который при жизни Есенина называл его поэзию до крайности скудной, жалкой и беспомощной, а в воспоминаниях, опубликованных в парижском «Звене» в начале 1926 года, заметил: «Поэзия Есенина — слабая поэзия»; «поэзия Есенина не волнует меня нисколько и не волновала никогда»