Междометия в языке художественной литературы XIX века
Лучшим материалом для изучения развития рассматриваемой нами грамматической категории являются произведения художественной литературы, особенно эпохи литературного реализма, когда художники слова овладевали искусством передачи собственной речи персонажей, считая это одной из важнейших задач, так как через речь наиболее полно раскрывается внутренний мир персонажей, их мысли и стремления.
Художники слова XIX века достигли высокого мастерства в передаче интонаций живой речи, естественно, привлекли и всё богатство междометий живого разговорного языка. Под их пером раскрылись основные смысловые, синтактические и стилистические особенности междометий.
Особенно высокого мастерства достигает практика употребления междометий Грибоедовым в комедии «Горе от ума». «Чисто русский колорит» языка у Грибоедова поддерживается всегда естественно употреблёнными междометиями.
Ах употребляется Грибоедовым в самых разнообразных случаях и положениях: при досаде ( Ах! Этот человек всегда причиной мне ужасного расстройства!), при восторге (Ах! прелесть!), при удивлении ( Ах! Александр Андреич, вы ли?), при радости (Ах, боже мой, ужли я здесь опять) и т.д. В речи княжон ах характеризует их сентиментально-неестественную речь, искусственную манерность (3-я княжна: Какой эшарп cousin мне подарил! 4-я княжна: Ах! да, барежевый! 5-я княжна: Ах! прелесть! 6-я княжна: Ах! как мил!).
Многообразно значение в комедии слова ну. Оно употребляется при упреке (Ну бал! Ну Фамусов! умел гостей назвать!), при легком упреке с одобрением или удивлением (Ну выкинул ты штуку! Три года не писал двух слов! И грянул вдруг как с облаков), при извинении (Ну! я не знал, что будет из того Вам ирритация), при размышлении с неодобрительным выводом (Лиза. Ну! люди в здешней стороне. Она к нему, а он ко мне), при побуждении (Эй! Филька, Фомка, ну. ловчей), при оценке (ну. жалкий же ездок).
В комедии представлены и другие междометия: эй, о (Княгиня: Бо-гат? Наталья Дмитриевна: О, нет! О! диво!), э (Э! брось), ох, тьфу, тьфу пропасть, фу, господи прост, то-то, ба, ух, боже мой, ах боже мой, вот на, чур, беда, здорово (приветствие), помилуйте (возражение: Помилуйте, мы с вами не ребята).
Междометия служат дополнительным средством обрисовки действующих лиц, характеристики их речи.
Междометиями изобилует речь Репетилова, человека, способного только «шуметь». Вот он второпях упал, встретился с Чацким, затараторил:
«Тьфу! оплошал. Ах, мой создатель!
Дай протереть глаза: откудова? приятель. »
Он уговаривает Чацкого в полночь ехать в клуб:
«Ах! Alexandre! У нас тебя недоставало…
Э! брось! кто нынче спит? Ну, полно, без прелюдий…»
Разнообразная речь Фамусова, московского барина, не стесняющегося в выражениях. Он груб со слугами, бесцеремонен в разговоре с дочерью и Чацким, угодлив со Скалозубом, подобострастен перед стоящими выше.
Упрёки Чацкому Фамусов приправляет междометиями: «Эх, Александр Андреич, дурно, брат!», тьфу. Вот то-то, все вы гордецы! Ах! Боже мой! он карбонарий! Последним междометным восклицанием и заканчивается комедия:
«Ах боже мой! что станет говорить
Княгиня Марья Алексеевна!»
В этом двустишии. начинающемся междометием, выражена основная характерная черта Фамусова.
Есть в комедии действующее лицо, изъясняющееся только междометиями. Это князь Тугоуховский. Глухой, почти потерявший дар речи, он отвечает двусложными с восклицательным или вопросительным оттенком а-хм, э-хм, и-хм, у-хм, о-хм. Проф. Томашевский видит в последнем междометии оттенки «гм». Грибоедов, - пишет он, - «с его тонким и точным слухом, уловил в этом междометии разные оттенки. отметив гласный, которым окрашивается этот двусложный неопределенный звук».
Таким образом, междометия, как и другие лексические элементы комедии, являются неотъемлемой частью речевой характеристики каждого из персонажей, средством типизации их речи.
Междометия у А.С. Пушкина богаче и разнообразней, чем у его предшественников, практика употребления их Пушкиным не претерпела существенных изменений до наших дней.
Междометие ага!. например, имеет в творчестве Пушкина все известные нам и сейчас оттенки значения: догадку, радостное удивление, угрозу, вывод. Стихотворение «Румяный крик мой, насмешник толстопузый» заканчивается таким обращением к критику:
Куда же ты? – В Москву – чтоб графских именин
Мне здесь не прогулять. – Постой – а карантин!
Ведь в нашей стороне индийская зараза.
Бывало сиживал покорный твой слуга;
Что, брат? уж не трунишь, тоска берёт – ага!
Междометие ага! усиливает социальный смысл стихотворения, подчеркивает его идею, ярко выражает отношение поэта к своему идейному противнику.
Междометия у Пушкина всегда входят в строй его речи как органическая часть, каждый персонаж говорит у него своим языком, у каждого свои слова, свои языковые интонации и жесты. Персонажи из народа имеют свой лексикон, свои междометия. Возьмем полную социального смысла народную сцену на Девичьем Поле в трагедии «Борис Годунов». Баба унимает ребенка:
Агу! не плачь, не плачь; вот бука, бука
Тебя возьмёт! агу! агу. не плачь!
Народ должен со слезами просить Бориса принять венец, но никому не плачется. Чтобы создать видимость плача, один просит лука, другой слюной мажет глаза. Баба (с ребенком):
«Ну, что ж? как надо плакать,
Так и затих! вот я тебя! вот бука!
(Бросает его на земь. Ребёнок пищит).
Сцена заканчивается междометным «Ну, то-то же», до конца раскрывающим истинные чувства народа по отношению к царю.
В ранних лицейских стихах Пушкина, как и в некоторых позднейших его произведениях, встречаются междометия, характерные для классицизма и сентиментально-романтического направления: о. ах. увы. чу! Однако в зрелых произведениях употребление этих междометий закономерно связано с содержанием. При описании, например, гаданья Татьяны в пятой главе «Евгения Онегина» употребление чу стилистически оправдано: им передаётся внутреннее состояние Татьяны, её натороженность:
Чу. снег хрустит…прохожий; дева
К нему на цыпочках летит…
Описывания гадание Татьяны, Пушкин пользуется кое-чем из лексики «Людмилы» Жуковского (как и словом «чу» ), однако дает принципиально новое освещение сцене гадания. Поэт, хоть и любовно описывает предрассудки Татьяны, но не придерживается их.
В стихах и прозе Лермонтова очень часто встречаются традиционные междометия: о (в самых разнообразных его значениях), ух, увы, чу. Междометный словарь у Лермонтова менее разнообразен, чем у Пушкина, однако он ввел в литературный обиход из народного языка и профессиональных диалектов ряд новых междометий: баста! («Маскарад», сц. I, вых. 2), употребляемое при карточной игре, ва банк! (также при карточной игре), марш, марш (Поле Бородина), баюшки-баю.
Больше, однако, использовано Лермонтовым из разговорного язык междометий, образованных из восклицаний, идиомов. Это главным образом обращения к воображаемой высшее силе: боже правый, боже сохрани, о мой создатель, боже мой, святые отцы, ад и проклятие, ф ранц. sacre dieu, что за чёрт, какой чёрт, чёрт его побери. Находим у Лермонтова и междометия, образованные из других частей речи, например, Да что!.
- Поедешь скоро ты домой:
Смотри ж…Да что! Моей судьбой,
Никто не озабочен
«Помилуй!» (при горячем доказательстве чего-либо):
«Ты решительно не хочешь познакомится с Лиговскими?» - сказал он (Грушницкий) мне вчера.
«Помилуй!» самый приятный дом на водах. »
Это же междометие употребляет Печорин. возражая Грушницкому: «Другое дело, если бы я носил эполеты…»
- «Помилуй!» да этак ты гораздо интереснее. » (Герой нашего времени, II, Княжна Мери)
Общеизвестно великое мастерство Н.В. Гоголя индивидуализировать речь персонажей, передавать живую речь со всеми свойственными ей лексическими и интонационными особенностями. Неотъемлемым, незаменимым элементом в речи гоголевских персонажей являются междометия. Так, нельзя представить себе городничего, его жену и дочь, Чичикова, Ноздрева, Манилова и др. без их характерных жестов, без типизирующих восклицаний. Междометия у Гоголя служат средством не только оживления речи персонажей, изображения их характеров. но и создания комических или сатирических ситуаций. Возьмем для примера третье явление первого действия «Ревизора». Вбегают Бобчинский и Добчинский, перебивая друг друга: «Э, позвольте, Петр Иванович, я расскажу. Бобчинский: - Э. нет, позвольте уж я…, «Э. не перебивайте, Петр Иванович, пожалуйста не перебивайте…». Но тут же э выступает в другом значении и с другой интонацией как междометие догадки: «Э!» говорю я Петру Ивановичу…Добчинский: Нет, Петр Иванович, это я сказал: «Э!» Бобчинский: Сначала вы сказали, а потом и я сказал. «Э!» сказали мы с Петром Ивановичем.
В конце комедии Гоголь усиливает комический момент новым спором между Бобчинским и Добчинским о том, кто первый сказал э: «Э, нет, Петр Иванович, вы ведь первые того…» Часто одно и то же междометие, например, ах, о, гм, господи, черт возьми, ну, выступает в разных ситуациях с различным значением как вспомогательное средство характеристики персонажа. Ну. например, выражает и недоразумение, и удивление, возмущение, восторг, побуждение.
Жест, интонация, обстановка определяют ну Хлестакова, обращённое к трактирному слуге, который хочет унести обед: «Хлестаков(защищая рукою кушанье): Ну, ну, ну… оставь дурак (д. II, яв. 6)
Часто ну открывает речь, являясь своеобразным приступом: «Ну. Солопий, вот, как видишь, я и дочка твоя полюбили друг друга так, что хоть бы и навеки жить вместе («Сороч. ярмарка», III). «Ну, жинка! а я нашёл жениха дочке!» (Там же, IV).
При помощи ну выражается легкая ирония: «Слышал ли ты, что поговаривают в народе?» - «Ну!» - «Ну, то-то ну» (Там же, III).
Междометием ну. выступающим в функции главного предложения, запорожцы одобряют речь Поповича: «Ну, уж Попович! Уж коли кому закрутит слово, так только ну. » Да уж и не сказали казаки, что такое «ну» («Тарас Бульба», VII).
Кутила хулиган, помещик Ноздрёв употребил тридцать четыре раза это междометие при второй встрече с Чичиковым. Оно так же характерно для этого «исторического человека», как чёрт возьми, чёрт побери, чёрт с тобой, эх, ах.
Если сравнивать разные редакции «Мёртвых душ» и окончательный текст, то можно убедиться что многих междометий в ранних редакциях ещё не было.
Во второй половине XIX века междометия пополняются новыми идиоматическими выражениями, расширяются их стилистические функции, чаще они начинают выступать заместителями разных предложений (гавного, придаточного).
Персонажи пьес А.Н. Островского, преимущественно люди грубые и невежественные, свои чувства непосредственно выражают жестами, междометиями. У каждого из них свои междометия. Аполлон Мурзавецкий («Волки и Овцы»), ничтожный дворянский выродок сыплет пустыми, малосодержательными восклицаниями, значительную часть которых составляют междометия, заимствованные из французского языка: мерси, ореваур; к собаке: соте, куш, иси; дудки, чёрт возьми, фу; фу, черт возьми.
Коршунова, «мышистого жеребчика» («Бедность не порок»), характеризует сладострастное, деланное хе-хе:
Гордей Карпыч, можно с дочкой поцеловаться! А я, признаться… хе-хе …до этого охотник.
Я говорю: полюбите меня. Что ж, я ещё не стар… (смотрит на неё). Али старенек? Хе, хе, хе … Ну, что ж, не беда, Зато будете в золоте ходить. У меня денег-то нет. я человек бедный… Пока каких-нибудь сот пять тысяч… хе, хе, хе, серебром. (берет за руку). Ручка-то какая! Хе, хе, хе … бархатная! и т.д.
На примерах драм Островского можно показать, как путём интеръективации формировались некоторые междометия.
История развития категории междометий показывает, что подавляющее большинство их образовалось путём переходности из других частей речи: существительных, местоимений, глаголов, из фразеологизмов и идиоматических сочетаний. Путь переходности – интеръективации – это основной путь образования междометий. Только очень небольшая группа междометий не имеет раскрытых этимологий.
В творчестве писателей-классиков раскрываются значительные стилистические возможности междометий. Междометия служат средством речевой характеристики персонажей, средством выражения их отношения к окружающему (как и в авторской речи), в стилях социальной сатиры они служат целями образной характеристики отрицательных явлений действительности. Междометия, с которыми обращаются к животным, используются для обличения отрицательных типов, отрицательных поступков.
Наблюдения над междометиями в языке художественной литературы подтверждают, что некоторые междометия формировались путём переходности из других частей речи (ишь, скажите и др.).
Изучение междометий – важная глава истории языка и общего языкознания. Цепь непрерывных реакций человека на всё окружающее обусловила появление этой своеобразной категории языка, значение которой выражается интонацией, мимико-жестом. В прошлом это иногда слова большой древности, иногда слова иноязычные, слова, осевшие лишь в диалектах. Этот процесс сложной языковой трансформации от лексического к интонационно-жестовому, от логического к эмоционально-модальному совершается и на наших глазах в различных языках мира.ЛИТЕРАТУРА
Л.В. Щерба, О частях речи в русском языке, сб. «Русская речь», 1928,№2.
2. Г.В. Дагуров, О составе русских междометий, сб. «Славянское языкознание», изд АН СССР, М. 1959.
3 Г.В. Дагуров. Междометия как особый разряд слов, автореферат канд. Диссертации. М. 1961. Г.В.
4.Г.В Дагуров. особенности употребления междометий в речи, «Русский язык в школе». № 6, 1958.
5. Н.В. Касаткин, Смысл междометий. Уч. Записки Томского пед. Института,XI, Рогожникова, Наречные и междометные значения некоторых существительных, «Лексикографический сборник», вII, М. 1957, стр 73.
6 Р.П. Рогожникова, Наречные и междометные значения некоторых существительных, «Лексикографический сборник», в.II, М. 1957.
7.В. Виноградов, Очерки по истории русского литературного языка 17-19вв. М. 1938
8. Б. Томашевский, Стиховая система «горе от ума», сб. «А.С. Грибоедов», Гос. Лит. Музей, М. 1946.
9.Более подробно см. нашу статью «Заметки о языке и стиле Н.В. Гоголя», Язык сатиры Салтыкова-Щедрина, МГУ, 1953.
10. В. Ермилов, Драматургия Чехова, М. 1951.
11. П Стрелков, Речевые стили в пьесе А.П. Чехова «Вишнёвый сад». «Известия АН СССР, Отделение лит. и яз.» т. Х, в. 2, 1951.
12.Подробнее в моей статье «Междометия и звукоподражательные слова в стиле М.Горького» в сб. «Словоупотребление с стиль М.Горького», ЛГУ, 1962.
Поделитесь с Вашими друзьями: