Молодой Пушкин, как в эти дни мне казалось, был скромный ребенок; он очень понимал себя; но никогда не вмешивался в дела больших и почти вечно сиживал как-то в уголочке, а иногда стаивал, прижавшись к тому стулу, на котором угораздивался какой-нибудь добрый оратор, басенный эпиграммист, а еще чаще подле какого же нибудь графчика чувств; этот тоже читывал и проповедовал свое; и если там или сям, то есть у того или другого, вырывалось что-нибудь превыспренне-пиитическое, забавное для отрока, будущего поэта, он не воздерживался от улыбки. Видно, что и тут уж он очень хорошо знал цену поэзии.
Однажды точно, при подобном же случае, когда один поэт-моряк провозглашал торжественно свои стихи и где как-то пришлось:
И этот кортик, и этот чертик! —
Александр Сергеевич так громко захохотал, что Надежда Осиповна, мать поэта Пушкина, подала ему знак — и Александр Сергеевич нас оставил. Я спросил одного из моих приятелей, душою преданного настоящему чтецу: «Что случилось?» — «Да вот шалун, повеса!» — отвечал мне очень серьезно добряк-товарищ. Я улыбнулся этому замечанию, а живший у Бутурлиных ученый-француз Жиле дружески пожал Пушкину руку и, оборотясь ко мне, сказал: «Чудное дитя! как он рано все начал понимать! Дай Бог, чтобы этот ребенок жил и жил; вы увидите, что из него будет».
— М.Н. Макаров. Александр Сергеевич Пушкин в детстве (Из записок о моем знакомстве)
Выйдя из лицея 18-летним, Пушкин был определен в Коллегию иностранных дел в чине коллежского секретаря. Через три года за неподобающее содержание сочинений он был отправлен в Южную ссылку. В Крыму, на Кавказе, в Кишиневе и Одессе Пушкин оставался с 1820 по 1824 год. Наконец, летом 1824 года он был уволен с государственной службы и сослан в имение Михайловское в Псковской губернии, где провел два года — до коронации Николая I, который пообещал ему быть его личным цензором.
Слава Пушкина в Кишиневе гремела только в кругу русских; молдавский образованный класс знал только, что поэт есть такой человек, который пишет «поэзии». Пушкин принадлежал, по их мнению, к свите наместника; в обществе же женщин шитый мундир, статность, красота играли значительнее роль, нежели слава, приобретенная гусиным пером. Однако ж живым нравом и остротой ума Пушкин вскоре покорил и внимание молдавского общества; все оригинально-странное не ушло от его колючих эпиграмм, несмотря на то что он их бросал в разговоры как будто только по одной привычке: память молодежи их ловила на лету и носилась с ними по городу.
— А.Ф. Вельтман. Воспоминания о Бессарабии
Следующие годы Пушкин ведет свободную жизнь в обеих столицах. Попросив в 1829 году в первый раз руки Натальи Гончаровой и получив отказ, Пушкин уезжает в кавказскую армию Паскевича, на фронт Русско-турецкой войны, и живет некоторое время в Тифлисе. В 1830 году он все-таки получает согласие от будущей жены, но из-за холерных карантинов застревает в поместье Болдино, осенние месяцы в котором стали одним из самых продуктивных периодов его творчества.
Пушкин был невыразимо мил, когда задавал себе тему угощать и занимать общество. Однажды с этою целью он явился в Тригорское с своею большою черною книгою, на полях которой были начерчены ножки и головки, и сказал, что он принес ее для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих «Цыган». Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу. Я была в упоении как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения.
— А.П. Керн. Воспоминания о Пушкине
«Евгений Онегин» — одно из самых знаменитых произведений русской литературы, переведенное почти на два десятка языков. Но в романе найдется немало материала для работы не только филологам, но и историкам, интересующимся бытом и культурой начала XIX века. Попробуем увидеть в «Евгении Онегине» то, что было замечено и понято современниками, но стало недоступным для нас.