ТЕМА НАЗНАЧЕНИЯ ПОЭТА В ЛИРИКЕ А

ТЕМА НАЗНАЧЕНИЯ ПОЭТА В ЛИРИКЕ А. ПУШКИНА

В 1824 году А. С. Пушкин пишет в стихотворении «К Язы­кову»:

Издревле сладостный союз Поэтов меж собой связует:

Они жрецы единых муз;

Единый пламень их волнует…

Здесь возникает сложный образ поэтического вдохновения, ос­мысленный Пушкиным как великая соединяющая, облагоражи­вающая, возвышающая сила. Поэт постепенно пришел к столь глу­бокому пониманию назначения своего труда.

Петербургский период творчества Пушкина — это время высо­кого гражданского подъема в его мировоззрении. Многие произве­дения 1817—1820-х годов носят открыто политический характер. Так, в оде «Вольность» с большой категоричностью сформулирован взгляд на назначение поэзии:

Хочу воспеть свободу миру,

На тронах поразить порок.

Ставя перед собой благородную цель борьбы за свободу, Пуш­кин сужал, однако, область влияния поэзии. С годами его понима­ние назначения и роли творческой личности претерпело существен­ные изменения, расширилось и углубилось. Это было связано с той «катастрофической эволюцией», которую Ю. Н. Тынянов отметил как главную отличительную черту великого поэта.

В то же время принципы, которые Пушкин положил в основу своего творчества еще в 1817—1820-х годах, стали прочным фунда­ментом его взглядов на поэзию, исходным пунктом в развитии его мировоззрения.

Свободу лишь учася славить,

Стихами жертвуя лишь ей,

Я не рожден царей забавить

Стыдливой музою моей…

Свобода. Она в каждом произведении Пушкина. Его стихи — от самых ранних до последних — пробуждают и в читателе стремле­ние к свободе. «Единый пламень» добра, любви, разума, воспетый Пушкиным, — это свобода личности в высшем смысле и выраже­нии. Поэтому и в «Памятнике» — стихотворении 1836 года — тема добра неотделима от восславления свободы.

В 1818 году, когда было создано программное стихотворение «К Н. Я. Плюсковой», поэт вкладывал в понятие «свобода» в основном социальный смысл. В этот период ненависть к порабощению чело­века человеком, к порокам и жестокости выливалась у Пушкина в произведения антиправительственного и антикрепостнического ха­рактера. Тогда он видел назначение поэзии в социальной борьбе:

О Муза пламенной сатиры!

Приди на мой призывный клич!

Не нужно мне гремящей лиры,

Вручи мне Ювеналов бич!

В 1823 году Пушкин пережил кризис мировоззрения, глубоко осознал истинное состояние общества. В стихотворениях, написан­ных после 1823 года, вопрос о цели поэзии уже не решается одно­значно. На первый план выходит нравственное начало в творчестве, поиски гармонии и совершенства.

По словам А. И. Герцена, «Пушкин находил спасение в лириз­ме». Это не только спасение самого поэта от гонений и непонима­ния, но и спасение человечества от жестокости, разобщенности, не­справедливости. Это новое, нравственное решение социальных во­просов.

Истинная поэзия возвышает человека:

В гармонии соперник мой

Был шум лесов, иль вихорь буйный,

Иль иволги напев живой,

Иль ночью моря гул глухой,

Иль шепот речки тихоструйной…

Эти строки из стихотворения «Разговор книгопродавца с поэ­том» удивительно точно объясняют ту задачу, которую Пушкин ставил перед поэзией. Сравнивая вдохновение со стихией природы, он доверяет поэту самые большие ценности: волю, гармонию и кра­соту.

В стихотворении «Пророк» 1826 года особенно ярко выразился взгляд Пушкина на поэзию как на силу, пробуждающую в людях добро. «Глаголом жги сердца людей» — значит поднимай отчаяв­шихся, пробуждай духовно спящих, заставляй человека видеть красоту мира и стремиться к ней.

ТЕМА НАЗНАЧЕНИЯ ПОЭТА в произведениях Пушкина неотделима от спора, который он вел с будущими декабристами К. Ф. Рылее­вым и А. А. Бестужевым в 1825 году. Отстаивая свободу творчест­ва, Пушкин возражал против трактовки поэзии только как средст­ва политической борьбы: «Если кто пишет стихи, то прежде всего должен быть поэтом, если же хочет просто гражданствовать, то пиши прозою». Эти слова прямо перекликаются со строками стихо­творения «Поэт и толпа», написанного позже — в 1828 году.

Не для житейского волненья,

Не для корысти, не для битв,

Мы рождены для вдохновенья,

Для звуков сладких и молитв.

Но велся и другой спор. Это тоже была борьба за свободу твор­чества, но здесь противниками поэта выступали государство, само­державие, цензура. И уж если Пушкин не признавал единственной целью поэзии служение общественному благу, то тем более чуждой и враждебной ему была корысть и лицемерие в поэзии. Через отри­цание, неприятие корысти проходит нить, связывающая столь раз­ные по мысли стихотворения, как «Поэт и толпа» и «Блажен в зла­том кругу вельмож…», где прямо выражено презрение к тому, кто продает вдохновение:

Он вкус притупленный щекотит

И к славе спесь бояр охотит.

Он украшает их пиры

И внемлет умные хвалы.

О том, кто ставит корыстные интересы выше поэтической свобо­ды, Пушкин говорит, как о неодушевленном предмете («Он укра­шает их пиры…»). Нить честности, благородства, независимости со­единяет все пушкинские произведения о назначении поэзии.

В размышлениях Пушкина о цели творчества присутствует идея огромного значения поэзии в человеческой жизни. Подвигом называет он свой труд.

В одном из писем В. А. Жуковскому поэт заметил: «Цель поэ­зии — поэзия…» Но что же такое поэзия Пушкина? Это самоотвер­женное служение добру, вера в человека, красоту и гармонию, это обращение к будущему:

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокий век восславил я свободу И милость к падшим призывал.

Лирический герой, сама по себе лирика — это осмысленный в слове духовный мир поэта. Лирический герой выражает мысли, чувства, стремления, свойственные не только автору, но и всему че­ловечеству. Автор лирических стихов в образной системе как бы воспитывает в читателе присущее ему самому новое мировоззрение. Гоголь писал о лирике А. С. Пушкина: «В каждом слове бездна пространства; каждое слово необъятно, как Поэт». К словам «бездна пространства» я бы добавила «бездна гармонии», и в шуточных, и в философских стихах, и даже в трагедиях Пушкина всегда сохра­няется чувство «живой жизни», ощущение Полета.

Когда поэты говорят о себе, — это самая точная характеристи­ка. «…Юноша — мудрец, питомец нег и Аполона» — разве это не точный портрет юного Пушкина. Он счастлив в дружбе и любви, но отношение к этим чувствам у поэта paзное. Дружба — «святое братство», «соединение душ», которому верен всю жизнь, и, разлу­чаясь с друзьями, в благодарность за радостц подаренную ими, же­лаешь им такого же счастья, которое они испытывали в своих бесе­дах и пирах («Студентам», «Разлука», «В Альбом Пущину»), Лю­бовь же для Пушкина еще «шалость младая» хоть герой «стра­далец чувственной любви», он сам сознаете в послании «Мечтате­лю», что это не то «страшное безумие», когд_а молишь богов «отдать ПОКОЙ». Уход любви И ДЛЯ него, И ДЛЯ его Подруг, «изменниц мла­дых», еще не трагедия. Любовная и дружеская лирика искрятся шутливостью, они даже порою фривольны («Красавице, которая нюхала табак»). От переполненности счастье м и смерть у поэта пре­вращается в «тихий праздник погребенья» («Мое завещание дру­зьям»).

Однако не только любовь и дружба заботят поэта. Его волнует образ тирана, поэт старается понять и объяснить его мысли и чувст­ва: жажду мщения и власти, сильную до такой степени, когда он (Наполеон) восклицает: «Царем воссяду на гробах!» Естественно, лирический герой Пушкина не приемлет т^ого счастья, оно тщет­но, ибо жаждущий разрушить мир, как известно, разрушает и себя, «погибель витает над ним».

Лирический же герой поэта несет в cебе великое сострадание, гуманность (сейчас это уже кажется нерасторжимым словосочета­нием). Необычайно сильно проявилось оно стихотворении «Безве­рие». Безверие не порок, а горе, и Пушкин раскрывает трагедию человека, который «безумно погасил отрадный сердцу свет», чей «ум ищет божества, а сердце не находит». Где же — основа счас­тья, источник надежды, утешения, потому ч то она извечна и вечна, тогда как радости этого мира, даже «природы красоты» имеют «об­манчивую цену», и могильный покой для Лишенного веры — един­ственная ценность. Поэт рассуждает о сложности веры и предопре­деленности кары безверия: и хотел бы несностный «с единой верою повергнуться пред богом», но не может.

Для меня это стихотворение было Довольно неожиданным. Ведь, судя по стихам, Пушкину свойственно легкомысленно-насмешливое отношение к религии, догмам, обрядам христианства (например, «Гаврилиада», «К Давыдову»), Но, видимо, для Пушки­на существовало различие между сущностью веры, данной ему свыше, и отправлением ее, т. е. формой. Например, в уже упоми­навшемся стихотворении «К Давыдову», где есть просто фриволь­ные и лично мне неприятные строки, «причащение свободой» срав­нивается с воскресением Христа. Да, голос Пушкина и в 20-х годах XIX века был голосом «свободы сеятеля», но это уже не только призывы и послания друзьям-единомышленникам. Пушкин обра­щает свой взгляд на тех, для кого завоевывается свобода: «наслед­ство их из рода в роды ярмо с гремушками да бич…»

Поэт видит измену, «покровительства позор» («Дружба»). И все же в нем остались вера, талант, сила «клеймить позором подле­цов», настоящие друзья, сердце, всегда полное любовью. Пушкин чувствует себя полноправным жителем Парнаса, гордостью и силой наполняет его сознание чистоты своего творчества, не запятнанного злостью, клеветой, лестью, изменой («Моей чернильнице»). Любовь у него становится серьезнее, сильнее, моментами даже роковой («Простишь ли мне…», «Сожженное письмо»). Сострадание, благо­родство прощения соединены с «губителем Европы» в стихотворе­нии «Наполеон». Искушены обиды мира «тоской душевного изгна­нья», и теперь ненависть поэта обращена к насмехающимся над че­ловеческим горем. Герой не приемлет малодушия. Читая Пушкина, кажется, что во всем есть радость, даже в сожалениях, такая добро­та переполняет его стихи. Счастье жизни по-новому воплощается в стихотворении о смерти «Люблю ваш сумрак неизвестный…». Каким будет иной мир? Наверное, прекрасным, совершенным, но лирический герой так влюблен в этот пусть несовершенный, но столь чудесный мир, что он хочет сохранить его, вернуться сюда «легкой тенью…».

Мысль о смерти уже не покинет Пушкина до рокового 1837 года. Смерть печальна, но она все же продолжение жизни, и, навер­ное, поэтому так важно для него найти вечный покой у могил пред­ков («Когда за городом, задумчив, я брожу…»). Все больше и боль­ше стихи его наполняет щемящее чувство прощания… Впервые в размышлениях о своей жизни появляются и отвращение, и горечь, возникает вопрос о напрасности такого ума и таланта («Воспомина­ние», «Дар напрасный, дар случайный…»). Но опустошенность по­степенно проходит, и печаль вновь «светла», ибо остался источник живой воды — «мощная власть красоты». Пушкин вновь обращает­ся к «святыни любви и красоты» и пишет стихотворения «Красави­ца», «Я вас любил…», «Мадонна», «К***». Любовь, ее «прощаль­ная улыбка», несет мир его душе. Любовь величественна и одновре­менно интимна, благословенна…

Пушкин всегда воспевал природу, но в ранних стихах она была фоном, пейзажем, а в стихах 30-х годов сама становится как бы ге­роиней. Природа пронизана любовью поэта, особенно осенняя («Осень»). «Пышность увядания» превращается в «расцвет жизни», похожая на «нелюбимое дитя в семье родной» осень становится со­гласна его стремлению к уединению. Мирским заботам, которые лишь «слова, слова, слова», на смену приходит обращение к свя­щеннейшей странице истории человечества — раскрытию Христа. Появляются стихи, которые я бы назвала «пасхальными», — «Мирская власть», «Подражание италиянскому», «Отцы пустынни­ки и жены непорочны…». Горькую усмешку вызывает у него пара­докс, когда «мирская власть» покровительствует величию божест­венной жертвы. Это воспринимается поэтом как дисгармония, и в противовес ей он пишет свою молитву «Отцы пустынники и жены непорочны…», звучащую просто и искренне. Проблему поэт и чернь Пушкин разрешает даром самому себе быть «царем и су­дией», ценителем своих поисков. Он наказывает толпу своим равно­душием за то, что она была безответна, что сделала поэта эхом («Поэт и толпа», «Эхо»).

Пушкин до конца сохранил острый на шутки язык, но прожи­тые годы, прочувствованное время потеснили юмор. Его стихи на­полнились мудростью и глубиной. С самых первых строк он опреде­лил темы своей поэзии, и всю жизнь раскрывал их, порою приме­няя неожиданные и для себя, и для читателей повороты. Однако финал остался открытым: многие его последние стихотворения кон­чаются вопросом: «Куда ж нам плыть. »

Пушкинская лирика удивительно цельна и гармонична. В ней всегда сохранена жизнь и счастье утверждения, побеждающие все страдания. И уже с самого начала «он победил и время, и простран­ство ».

Навигация по записям