А козлик рогатый
За котиком ходит;
И лапочкой котик
Помадит свой ротик;
Там котик усатый
В ʼʼКотике и козликеʼʼ автор использовал слова в их точном значении, совсем отказавшись от подтекста. ʼʼНаивныеʼʼ эпитеты, выделяющие единственную деталь (котик усатый, козлик рогатый), уменьшительно-ласкательные суффиксы, а также легко встающее перед глазами действие (бродит, ходит) — вот несложные приемы, с помощью которых создана образная картина, близкая к восприятию ребенка.
Стихотворение ʼʼЖаворонокʼʼ — пример использования более сложных приемов, характерных для ʼʼвзрослогоʼʼ поэта-романтика:
На солнце тёмный лес зардел.
В долине пар белеет тонкий.
И песню раннюю запел
В лазури жаворонок звонкий. О
н голосисто с вышины
Поёт, на солнышке сверкая:
ʼʼВесна пришла к нам молодая,
Я здесь пою приход весны. ʼʼ
Метафоры, метонимии, инверсии, звукопись — все подчинено задаче вызвать определенное настроение в душе читателя, создать впечатление песни жаворонка. Тому же служит сгущение образа весенней природы: раннее утро, солнце, ʼʼзардевшийʼʼ лес, ʼʼтонкийʼʼ пар в долине и лазурь неба — детали сливаются, и возникает образ реальный, зримый, а вместе с тем импрессионистично-субъективный, внутренне изменчивый.
Внешне очень простое стихотворение
ʼʼПтичкаʼʼ незаметно подводит читателя к мысли о вечной жизни души, о преодолении разлуки и смерти (ʼʼПтички уж нет. ʼʼ). Разумеется, малыши не в состоянии уразуметь столь сложный подтекст, но им под силу воспринять особое элегическое настроение героя.
Одно из последних стихотворений поэта — элегия ʼʼЦарскосельский лебедьʼʼ — было написано для заучивания наизусть девятилетней Сашей, но элегия вышла чересчур сложной по содержанию и форме, в связи с этим безоговорочно отнести ее к поэзии для детей нельзя. По существу, это прощание поэта с поэзией минувшей эпохи.
В детских стихах Жуковского обозначились два базовых пути развития поэзии для детей: первый — путь ʼʼлегкойʼʼ поэзии точных слов и прямого смысла; второй — путь поэзии подтекста и субъективных впечатлений.
А. С. Пушкин (1799—1837)
Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве. С раннего возраста Пушкин воспитывался в литературной среде. Отец его был, ценителем литературы, имел большую библиотеку, дядя был поэтом. Дом Пушкиных посещали Карамзин, Жуковский, Дмитриев.
Общение с бабушкой, с Ариной Родионовной, с дядькой Никитой Козловым подарило много впечатлений юному Пушкину. Отец и дядя решили определить Александра в Царскосельский Лицей, где он и начал учиться в 1811 году. О роли Лицея в становлении личности Пушкина сказано очень много. Вспомним имена друзей, которых Пушкин нашел в Лицее: Иван Пущин, Вильгельм Кюхельбекер, Антон Дельвиᴦ. Οʜᴎ навсегда остались верными и близкими Пушкину друзьями. В Лицее Пушкин начал писать стихи, в 1814 году было опубликовано первое стихотворение ʼʼК другу стихотворцуʼʼ.
После окончания Лицея Пушкин не возвратился в Москву, в 1817 году он переехал в Петербург и был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел. В Петербурге он общался в светском обществе, в литературном окружении, посещал балы, театры. В 1820 году он закончил поэму ʼʼРуслан и Людмилаʼʼ — первое крупное произведение.
За эпиграммы, вольные стихи, быстро распространявшиеся по Петербургу, в 1820 году Пушкин был отправлен в южную ссылку. За четыре года он переезжал в разные города: Екатеринослав, Кишинев, Одессу. Во время этой ссылки им были написаны романтические южные поэмы ʼʼКавказский пленникʼʼ, ʼʼБахчисарайский фонтанʼʼ, ʼʼБратья разбойникиʼʼ, а в 1823 году он начал работу над романом в стихах ʼʼЕвгений Онегинʼʼ.
В 1824 году Пушкин был отправлен в северную ссылку в имение родителей Михайловское, где после отъезда семьи жил с няней. Там он продолжал работу над ʼʼЕвгением Онегинымʼʼ, писал ʼʼБориса Годуноваʼʼ, стихотворения. Там, в Михайловском, навещали его друзья, туда Пущин привез Пушкину ʼʼГоре от умаʼʼ, находясь там, Пушкин вел переписку. Там застало его известие о восстании декабристов, в котором участвовали многие его друзья, и об их казни.
4 сентября 1826 года Николай 1 неожиданно вызвал Пушкина в Москву. Но свобода, предоставленная царем, была недолгой. Уже в 1328 году вышло постановление Государственного совета о надзоре над Пушкиным. В этом же году он самовольно уехал на Кавказ, где служили его друзья.
В 1830 году Пушкин посватался к Н. Гончаровой. Перед женитьбой он уехал в имение в Болдино, где вынужден был задержаться из-за карантина. Этот период в творчестве Пушкина называют Болдинской осенью, в течение которой он написал большое количество литературных произведений самых разных жанров.
15 мая.1831 года Пушкин женился и переехал в Петербурᴦ. В эти годы он много работал в архивах, писал произведения на исторические темы. Это ʼʼДубровскийʼʼ, ʼʼКапитанская дочкаʼʼ, ʼʼИстория Пугачеваʼʼ. Пушкин журнал ʼʼСовременникʼʼ, был его редактором, общался Белинским, Гоголем, с художниками.
Затруднения возникли вновь, когда Пушкин вынужден был общаться в придворных кругах. 9 февраля 1837 года Пушкин стрелялся на дуэли с Дантесом, был смертельно и скончался 10 февраля в своем доме на Мойке.
Сказки. Это был один из любимых жанров Пушкина. Простонародные сказки Арины Родионовны он ставил в один ряд с ʼʼвысокимиʼʼ литературными жанрами: ʼʼЧто за прелесть эти сказки, каждая есть поэма!ʼʼ — и советовал молодым писателям читать сказки, чтобы ʼʼвидеть свойства нашего русского языкаʼʼ. Даже в его повестях, романах и несказочных поэмах нередко присутствуют сказочные мотивы и сюжеты.
В круг детского чтения почти сразу после опубликования вошли ʼʼСказка о попе и работнике его Балдеʼʼ (1830), ʼʼСказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и о прекрасной царевне Лебедиʼʼ (1831), ʼʼСказка о рыбаке и рыбкеʼʼ (1833), ʼʼСказка о мертвой царевне и о семи богатыряхʼʼ (1833), ʼʼСказка о золотом петушкеʼʼ (1834). Сказка-баллада ʼʼЖенихʼʼ (1825) и сказка-отрывок о медведихе ʼʼКак весенней теплою порою. ʼʼ (1830) читаются обычно и подростками, и взрослыми.
Надо помнить, что все эти сказки предназначались взрослым, что написаны они в пору творческого расцвета Пушкина, одновременно с самыми глубокими и серьезными его произведениями, а это значит, что содержание сказок столь же глубоко и серьезно. В 30-х годах его занимала тема Дома: вопросы природы, общества, истории освещались им с позиций ʼʼдомашнегоʼʼ человека. Под таким углом зрения легко было отделять добро от зла, правду от лжи. Поэт использовал особую жанровую форму стихотворной ʼʼпростонароднойʼʼ сказки, чтобы включить и народную точку зрения на эти вопросы 1 .
В сентябре 1834 года Пушкин набросал план издания цикла сказок, в котором расположил сказки не по хронологии, а согласно основным их идеям. После начальной сказки-баллады о женихе следовали сказки о царевне Лебеди, о мертвой царевне, о Балде, о золотой рыбке, о золотом петушке. Этот план дает ключ к пониманию как общего замысла цикла, так и всех по отдельности сказок.
Пушкинские сказки, вошедшие в круг чтения детей, делятся по их концовкам. Некоторые заканчиваются счастливо (о царевне Лебеди, о мертвой царевне), а иные (о попе, о золотой рыбке, о золотом петушке) — справедливо, но несчастливо. Добро и зло в сказках первого вида однозначно, положительные и отрицательные персонажи не вызывают сомнений; а в сказках второго вида герои побеждаются силами, несущими то ли добро, то ли зло.
В сказках со счастливыми финалами внимание сосредоточено на семье, на ʼʼдомашнихʼʼ чувствах героев, социальный статус героев не играет никакой роли. Царь Салтан, князь Гвидон, царица-мать изображаются как обыкновенные люди с ʼʼчувствами добрымиʼʼ; к примеру, царь Салтан грустит в одиночестве без семьи, а князь Гвидон несчастлив из-за тоски по отцу, и все чудеса мира не могут утешить его. В сказках с несчастливыми финалами герои сталкиваются с непреодолимыми законами мира — законами, что выше суетных человеческих желаний. Поп, старуха, царь Дадон изображены с социальной стороны (как это принято в народных бытовых сказках), но вместе с тем подчеркнута их личная, психологически мотивированная слабость (что уже указывает на нормы литературности). Так, поп — жалкий старик с ʼʼтолоконным лбомʼʼ, старуха — сварливая жена с безмерной жадностью, царь Дадон — глупец с грузом страшных грехов на совести. Конечное поражение героев объясняется их неразумным стремлением возвыситься над другими людьми, подчинить себе чью-то силу.
Разумно ли ждать от мира чего-то небывало большего, нежели дается каждому в удел самою жизнью? — данный вопрос ставился Пушкиным и в других, несказочных, произведениях (вспомним, к примеру, ʼʼПиковую дамуʼʼ).
ʼʼСказка о царе Салтане. ʼʼ должна быть названа сказкой исполненных желаний. Уже в начальном эпизоде три девицы загадывают заветные желания, которые без промедления исполняются. Счастливый случай (к примеру, в лице батюшки-царя ʼʼпозадь забораʼʼ) может реализовать любое человеческое желание.
При этом желание желанию — рознь. Мечты трех девиц еще не выходят за пределы возможного в обычном мире, но мечты князя Гвидона о чудесной белке, о морских витязях, о царевне Лебеди не имеют, кажется, никакого права на исполнение в данном мире. Все дело в том, что и князь Гвидон не обычный человек: он богатырь с рождения, к тому же наделен даром говорить с природой и жить среди чудес (что, впрочем, обычно для фольклорного героя). На острове не только исполняются бытовые желания, но и воплощаются фантазии.
Поэт среди множества людских желаний (начиная с ʼʼдоброго ужинаʼʼ и заканчивая желанием ʼʼбыть царицейʼʼ) выделяет первейшее — ʼʼвидеть я б хотел отцаʼʼ. Это самое поэтичное, возвышенное из всех земных желаний, сравнимое лишь с вдохновением. Ни княжеская шапка или царский венец, ни богатства, ни свобода еше не есть полные условия счастья. Апофеоз радости звучит в развязке сказки, когда царь вдруг, как чудо, получает и жену, и сына, и невестку-диво, а те волшебные чудеса, что видел он по дороге — остров Буян, белка в хрустальном доме, тридцать три богатыря во главе с дядькой Черномором, — были только ʼʼприсказкамиʼʼ к настоящей сказке счастливой семьи.
Центральный образ сказки — царевна Лебедь, ʼʼчистейшей прелести чистейший образецʼʼ, что явился Пушкину в его невесте Наталье Николаевне Гончаровой. Многие детали сказки связаны с реальными моментами сватовства и были вполне понятны только чете Пушкиных. Поэт ввел в народный сюжет новую героиню, в которой гармонично соединились черты белой лебедушки-невесты из свадебных песен, девы-волшебницы и невесты-помощницы из сказок. Она не просто исполняет желания князя Гвидона, она сочувствует ему, благодаря ее волшебной силе сын встречается с отцом и чудесный, утопический остров Буян становится семейным, земным раем.
В сказке играются две свадьбы. Первый брак совершается по расчету царя Салтана (ʼʼИ роди богатыря / Мне к исходу сентябряʼʼ), второй же — по страстной любви князя Гвидона (к тому же ʼʼоб этом обо всем / Передумал он путемʼʼ). Вопрос об идеальном супружестве осмыслен Пушкиным в ʼʼЕвгении Онегинеʼʼ, в ʼʼКапитанской дочкеʼʼ, в ʼʼСказке о мертвой царевне. ʼʼ. Во всех этих и других произведениях подчеркнуто, что прочной основой брака служит не любовная страсть, а некое более общее, широкое чувство, близкое по значению слову ʼʼмилостьʼʼ (сравним с выражением ʼʼмилый другʼʼ, ĸᴏᴛᴏᴩᴏᴇ часто встречается у Пушкина).
Мотив идеала материнства звучит в стихотворении ʼʼМадонаʼʼ (1830), посвященном невесте. Едва ли не в лучших строках своей сказки-поэмы Пушкин рисует Мадонну с Младенцем — центр всего мироздания, используя прием ступенчатого сужения образов: от неба — к морю, от моря — к бочке, от матери — к ребенку:
В синем небе звёзды блещут, В синем море волны плещут; Туча по небу идёт. Бочка по морю плывёт. Словно горькая вдовица, Плачет, вопит в ней царица; И растет ребёнок там Не по дням, а по часам. Понятие женственности составляли для поэта мягкость, доброта͵ забота о близком человеке (ʼʼИ царица над ребенком, / Как орлица над орленком. ʼʼ; ʼʼЗдравствуй, князь ты мой прекрасный! / Что ты тих, как день ненастный? / Опечалился чему?ʼʼ — / Говорит она емуʼʼ). Тогда как мужественность предполагает ʼʼсамостоянье человекаʼʼ, разумность решений и решительность действий (ʼʼСын на ножки поднялся, / В дно головкой уперся, / Понатужился немножко: / "Как бы здесь на двор окошко / Нам проделать?" — молвил он, / Вышиб дно и вышел вонʼʼ).
Двоемирие, характерное для многих романтических произведений, в сказке о царевне Лебеди реализуется на реалистическом уровне: не как противопоставление пошлого обыденного мира и мира фантастического, идеального, а, скорее, как гармоничное соединение этих миров, как слияние Семьи и Поэзии.
ʼʼСказка о мертвой царевне и о семи богатыряхʼʼ продолжает тему семьи, но уже в драматическом ключе. В случае если в первой сказке-поэме мистическое зло мелькнуло однажды черной точкой и пропало (коршун-чародей), то во второй сказке это зло воплощает крупный образ царицы-мачехи. Добро и зло изображаются в почти одинаковых внешне портретах двух красавиц.
В этой сказке также две свадьбы, но еще и три смерти: царицы-матери — от ʼʼвосхищеньяʼʼ, царевны — от чужой ʼʼзлобыʼʼ, царицы-мачехи — от ʼʼтоскиʼʼ. Вместе с тем, воскресает от смертного сна царевна: чудо, произведенное силой любовной тоски королевича Елисея. Очевидно, что всякий раз речь идет о беспредельной силе человеческих страстей. Следовательно, главный лирический мотив сказки-поэмы — сильные чувства, страсти (однако в их домашнем, семейном значении). Во всех своих сказках поэт решительно изменял каноны народной сказки, когда требовалось соединить народный угол зрения и собственный авторский. В народной сказке все внимание сосредоточено на центральном герое. О других действующих лицах говорится попутно. В ʼʼСказке о мертвой царевнеʼʼ Пушкин нарушает данный закон однолинейного построения сюжета. Прием сказки в сказке, хорошо освоенный прежде, играет здесь особую, сложную роль. Так, традиционный сказочный зачин ʼʼВ некотором царстве-государстве жили-были царь с царицей. ʼʼ он развернул в целую романтическую балладу о любви и смерти царицы-матери, предваряющую сказку о мертвой царевне. Поэт изобразил долгое ожидание царицы так, что читатель не замечает поэтической условности — девять месяцев ждет у окна царица и видит в окне один и тот же снежный пейзаж. Так с самого начала читатель оказывается в плену лирического восприятия природы и героев.
ʼʼВысокаяʼʼ поэзия в сказке борется с ʼʼнизкойʼʼ прозой (ʼʼДолго царь был неутешен, / Но как быть? и он был грешен; / Год прошел, как сон пустой, — / Царь женился на другойʼʼ), тихая красота царевны — с гордой красотой царицы. ʼʼЧувства добрыеʼʼ, возвышенные — с низкими, злыми чувствами. Душа — с рассудком.
Царевне уже уготовано благополучное замужество, и вдруг мотив семейной идиллии прерывается: ʼʼДочка царская пропалаʼʼ. Далее сюжет будет разветвляться, чего не бывает в народной сказке. Действие развивается параллельно, читатель оказывается то в лесном тереме, то в царицыных покоях. Место утопии на данный раз ограничено теремом братьев-богатырей. Религиозные мотивы, звучавшие довольно глухо в первой сказке-поэме, здесь приобретают важное идейное и композиционное значение. Вопросы жизни и смерти, добра и зла освещены Пушкиным с позиции народной веры. Так, все ключевые события происходят согласно христианским правилам и народным обрядам: ʼʼВот в Сочельник в самый, в ночь / Бог дает царице дочь. ʼʼ, ʼʼИ к обедне умерла. ʼʼ, ʼʼНа девичник собираясь. ʼʼ, ʼʼИ она под образа / Головой на лавку палаʼʼ. Царевна как будто лишена собственных желаний, она ʼʼне прекословитʼʼ судьбе, только раз взмолилась она перед Чернавкой о пощаде. Не совершая практически ничего ради себя, она умеет своей добротой, кротостью и мудростью рассеять рождающееся разногласие или погасить злое стремление. Чернавка не исполняет грозного приказания своей госпожи, братья-богатыри достойно воспринимают отказ царевны выйти замуж за одного из них.
Назначение истинной красоты — приводить людские души в состояние внутренней гармонии, побеждать зло одним своим присутствием. Вместе с тем, по народным представлениям, настоящая красавица — та͵ на которой дом держится. Пушкин рисует жизнь в тереме в духе крестьянского идеала: ʼʼА хозяюшкой она / В терему меж тем одна / Приберет и приготовит, / Им она не прекословит, / Не перечат ей они. / Так идут за днями дниʼʼ. Поэт не уподобляет героиню крестьянской девушке, а скорее выделяет в ней черты именно древнерусской царевны. Ангельская, ᴛ.ᴇ. кроткая, внешность в соединении с ʼʼцарскойʼʼ любезностью речей и крестьянскими добродетелями — таково общее представление Пушкина об идеале красоты.
Царица-мачеха представляет собой тип светской красавицы. Она ʼʼгорда, ломлива, своенравна и ревниваʼʼ, любит наряжаться и любоваться собой в зеркальце, занята лишь собой. Она хочет быть ʼʼна свете всех милееʼʼ, и зеркальце долго подтверждало ее желание. Но вот рядом с ней расцветает иная красота. Красота царицы при этом не меркнет: ʼʼТы прекрасна, спору нетʼʼ, — уверяет зеркальце и продолжает: ʼʼНо царевна все ж милее. ʼʼ
ʼʼГений и злодейство — две веши несовместныеʼʼ. — говорит пушкинский Моцарт. Так же несовместны злодейство и красота. Пушкин понимал красоту примерно аналогично тому, как простой народ: внутреннее совершенство, жизнь, исполненная добра, — первые качества истинной красоты, внешнее совершенство — отражение внутренней гармонии.
В ʼʼСказке о попе и работнике его Балдеʼʼ решаются вопросы: что есть глупость — порок или беда? Всегда ли разум прав перед глупостью? Народная бытовая сказка не знает сомнений: лукавый работник обманывает глупого и жадного хозяина — попа или барина, причиняет ему вред, но его козни как будто заранее оправданы. Для Пушкина народная сказка служит только поводом для размышлений.
Поэт использовал народные прозвища для выявления основных черт героев: ʼʼпоп — толоконный лобʼʼ и Балда (значения этого слова по словарю Даля — дылда, болван, балбес; долговязый и неуклюжий дурень; большой молот, молотише, кувалда; кулак от 8 до 15 фунтов).
Жадность, не умеряемая рассудком, — основная черта поповской натуры. Балда же умен, силен, он отличный работник. На первый взгляд победа Балды закономерна и справедлива. При этом Пушкин внезапно прерывает смех читателя над жадным глупцом всего тремя словами: ʼʼВышибло ум у старикаʼʼ. Вдруг перед читателем предстает не просто условный персонаж — поп, а вполне конкретный образ — старик, погибший от руки сильного молодца. Смех больше невозможен, расплата по договору оборачивается расправой. Жалко не только попа, но и чертенка: поэт подбирает слова, чтобы смягчить насмешку, вызвать сочувствие даже к чертям: ʼʼВот море крутом обежавши, / Высунув язык, мордку поднявши, / Прибежал бесенок, задыхаясь, / Весь мокрешенек, лап кой утираясь. ʼʼ Пожалеть глупого, жадного, ничтожного человека и по совести осудить человека сильного — в данном зерно этики Пушкина.
И в данном произведении поэт использует прием сказки в сказке: в историю о реальном, хотя и необычном договоре между попом и Балдой включена гораздо большая по объёму история о ложном договоре попа с чертями. ʼʼТолоконныйʼʼ ум попа, умноженный ʼʼдогадливостьюʼʼ попадьи и уловками чертей, все-таки не превосходит сметливого ума Балды. Он не обманывает попа, как это обычно делает работник в народной сказке, а служит ему ʼʼславно, усердно и очень исправноʼʼ всего за три щелчка в год да за вареную полбу (как поясняет Даль, полба — каша, сваренная из крупы колосового растения ʼʼмежду пшеницей и ячменемʼʼ). Его решения не согласуются с обычной логикой, они абсурдны, и потому ʼʼдуреньʼʼ Балда сильнее обычных умников.
В сказке о попе нет чудесного волшебства, как в других сказках. Оно и ʼʼне положеноʼʼ народной сатирической сказке. Роль чудесного начала играет Балда, своей мнимой глупостью отменяющий ʼʼправильныйʼʼ порядок вещей (в этой отмене и состоит смысл такого популярного в народе комического типа, как дурак).
Самая первая по времени написания (1830 год) пушкинская сказка ближе всего стоит к традициям народного искусства. Даже по своей форме она ничем не напоминает литературные образцы. Сюжет, герои, язык, беспощадный смех являются принадлежностью народного театрального зрелища — райка. Да и написана она ʼʼраёшным стихомʼʼ: безударные слоги идут без порядка, парные рифмы скрепляют концы разных по длине строк. Эпизоды в сказке развернуты к читателю, как театральная панорама. Герои подают реплики не только друг другу, но и в ʼʼзалʼʼ, ᴛ.ᴇ. к читателю. Яркое зрелище райка творится одним актером, говорящим то за попа или попадью, то за Балду или чертей. Действие ни на миг не останавливается, стремительно движется к ожидаемой и все-таки неожиданной развязке.
Народный смех — главная действующая сила в сказке. Что ни строчка или слово, что ни герой или ситуация — решительно все заставляет смеяться (кроме драматического финала).