Пушкин и его прекрасные Анжелики
Был ли Лев Троцкий правнуком великого поэта?
Плоды несчастной любви
Законные дети Пушкина: Гриша, Маша, Таша, Саша.
Михайловское, 1841 г. Рисунок Н.И. Фризенгорф, подруги
Н.Н. Пушкиной
Необузданный темперамент достался Пушкину от предков. Принёс ли он ему больше счастья или неприятностей? Поэт пережил множество любовных романов: мимолётных или серьёзных, умиротворяющих или, наоборот, вдохновлявших на гениальные стихи – при встречах ли, при расставаниях, в ожидании свиданий… Постоянно влюбляться, одерживать доблестные победы на сердечном фронте было в те времена делом обычным и для мужчин, и для женщин. Только вот иногда в результате любовных связей на свет появлялись дети, на которых пылкие любовники вовсе не рассчитывали.
У Пушкина было четверо детей, рождённых в законном браке с Натальей Николаевной: Александр, Наталья, Мария и Григорий. Но трудно даже предположить, чтобы потомки не появлялись у него и на ст ороне. И тема эта, как её ни замалчивают, не желая порочить «наше всё», время от времени справедливо всплывает вновь.
В альманахе «Памятник отечественных муз» за 1827 год без разрешения Пушкина было напечатано его единственное стихотворение в жанре романса:
Под вечер, осенью ненастной
В далёких дева шла местах
И тайный плод любви несчастной
Держала в трепетных руках
Видимо, к этому времени (а написано в 1819 году, и мы увидим, что не зря) тема его не на шутку волновала…
С внебрачными детьми дворян всё было просто и непросто. Они теряли право дворянства, их не принимал высший свет. Но сами незаконнорождённые (или их потомки) до 1917 года имели право вчинить юридический иск какому-нибудь борзому журналисту или мемуаристу, обнародовавшему тайну их рождения, то есть порочащие их имя сведения, пусть они даже и были правдивы. И получали немалую материальную компенсацию за диффамацию.
Таким детям (их называли бастардами) выправляли фальшивые метрики, отдавали их за определённую мзду на воспитание в чужие семьи, с которых брали клятву никогда не оглашать правды о происхождении приёмыша. Вот почему так трудно восстановить хоть какие-то сведения о несомненно имевшихся внебрачных детях Пушкина.
Елизавета Воронцова с дочерью Соней. Акварель
Н.И. Алексеева. Начало 1830-х гг.
С сентября 1820-го по август 1823 года Пушкин был в южной ссылке в Молдавии. Трудно представить, чтобы не влюбился он в цыганку, если уж кочевал две-три недели с табором. В Кишинёве, во всяком случае, поговаривали, что определённо была у него черноокая зазноба.
Написав вскоре одну из лучших своих поэм «Цыганы», Пушкин оставил монолог Алеко над колыбелью новорождённого сына недоработанным в рукописи. По каким причинам, до сих пор неведомо. И какова судьба этого ребёнка (в поэме – Алеко и Земфиры)? Мать гибнет, и малютка растворяется в степи вместе с табором. Где тут жизнь, где вымысел? Если и родился какой гениальный цыганёнок, говорить не о чем, все концы в воду. Одни воспоминания и терзания поэтической души.
Летом 1823 года Пушкин переехал в Одессу на службу к новороссийскому генерал-губернатору Михаилу Воронцову. Он попал в настоящий европейский город с хорошей итальянской оперой, казино, модными магазинами и ресторанами. Здесь вдоволь можно было читать французские газеты и книги. Что же удивительного в том, что молодой поэт с удовольствием ходил на балы, дулся в карты и вообще предавался радостям жизни!
Именно на балу он познакомился с женой губернатора Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой и, будучи на семь лет моложе, страстно влюбился в неё. В феврале 1824 года она ответила взаимностью преданному ей юноше, такому необычному и ни на кого не похожему, который к тому же посвятил ей немало стихов.
А в мае Воронцов, заподозрив жену в неверности, отправил Пушкина по соседним уездам собирать сведения о потерях, нанесённых саранчой. Но не мог он не знать, что Елизавета изменила уже не только ему, законному супругу, но и Пушкину: к этому времени из Киева вернулся троюродный племянник Элизы и друг Пушкина Александр Раевский, пылавший к ней неодолимой страстью.
В июле 1824 года по доносу Воронцова Пушкин был сослан в имение родителей – Михайловское. Мысль о Воронцовой не давала ему покоя. Они состояли в переписке, которая не сохранилась, и о чём написала ему Элиза в октябре 1824 года, мы не узнаем никогда. Известно толь ко, что письмо совершенно потрясло его, ибо в тот день он набросал две строки: «Прощай, дитя моей любви,/Я не скажу тебе причины…» (Есть, однако, версия, что никакой переписки не было вовсе и пушкиноведы лишь пытаются выдать желаемое за действительное.)
Как бы там ни было, 3 апреля 1825 года Елизавета Воронцова родила дочку Сонечку. Смуглая черноволосая девочка была совершенно иной породы, нежели другие светловолосые дети графской семьи. Она отличалась оригинальным разрезом глаз, пухленькими губками.
Воронцов даже не упомянул о её рождении в записках, адресованных живущей в Лондоне сестре – леди Пемброк. В дальнейшем же, когда Софья подросла, её отправили на обучение в дорогостоящую школу в Англии. В 1844 году она вышла замуж за графа Андрея Павловича Шувалова.
Наталья Николаевна Пушкина знала о существовании этого внебрачного ребёнка, поэт сам рассказал ей о дочке перед свадьбой.
Интересно, о чём он подумал, когда до него дошёл не просто факт романа Элизы Воронцовой с Александром Раевским, но и известная история о том, когда уже брошенный ею любовник, остановив однажды на одесской улице её экипаж, крикнул: «Позаботься хорошенько о нашей дочке!»
Остальное, коли охота, каждый пусть высчитывает и домысливает сам.
Лев Бронштейн в детстве. 1888 г.
В августе 1824 года Пушкин приехал в Михайловское. Ночами к нему приходила 19-летняя красавица-крепостная Ольга Калашникова (её имя содержится в донжуанском списке поэта). Этому роману, кстати, немало способствовала няня Арина Родионовна.
Весной 1825 года Ольга от любовника понесла, чем страшно его напугала: уж больно не хотелось ему выяснять отношения со своими и Ольгиными родителями. Он решил отослать её в Москву к своему другу Вяземскому, чтобы тот поспособствовал «тайным родам». «Приюти её в Москве, – писал ему Пушкин, – и дай ей денег, сколько понадобится, а потом отправь в Болдино (в мою вотчину, где водятся курицы, петухи и медведи)… При сём с отеческой нежностью прошу тебя позаботиться о будущем малютке, если то будет мальчик. Отсылать его в Воспитательный дом мне не хочется, а нельзя ли его покамест отдать в какую-нибудь деревню…»
1 июля 1826 года в Болдине у Калашниковой, переехавшей туда со своим отцом, родился сын Павел – слабый, недоношенный ребёнок, не проживший и трёх месяцев. Ни Ольгой, ни судьбой малютки Пушкин не интересовался. Узнал о сыне, так мало пожившем на этом свете, лишь через несколько лет.
По некоторым сведениям, Ольга Калашникова впоследствии не раз обращалась к Пушкину с просьбой помочь деньгами, и он посылал их ей из Петербурга.
Сын Леонтий, правнук Лев
Но, пожалуй, самая загадочная история связана с именем некой Анжелики.
В 1817 или 1818 году в Петербурге после окончания лицея Пушкин завёл пассию. Её имя мы узнаём из записок его друга Ивана Пущина: «В моём соседстве, на Мойке, жила Анжелика – прелесть полька!» По всем намёкам и признакам, юный Пушкин посещал её часто, и не без последствий.
В сентябре 1820 года он восторженно пишет брату Льву о Николае Раевском-младшем, сыне генерала: «Ты знаешь нашу тесную связь и важные услуги, для меня вечно незабвенные»
Достоверно известно, что Раевский по просьбе Пушкина
отправил в Полтаву, в южные имения Раевских,
какого-то незаконнорождённого малютку
Метрическое свидетельство при крещении было выписано на фамилию матери (Димбенский? Дебинский? Дембинский?), а крёстным отцом выступил адъютант Леонтий (между прочим, Леонтий Дубельт – в будущем правая рука Бенкендорфа). Видимо, поэтому мальчика записали Леонтием. Он так и рос где-то под Полтавой, и Дубельт, уже из Петербурга, патронировал его. Леонтий Дембинский (здесь фамилия уже фигурирует со всей определённостью) стал секретарём старого Раевского.
Затем пристальный взор пушкиноведов следит за сыном этого Дембинского – Давыдом Леонтьевичем, 1846 года рождения, который, также будучи незаконнорождённым, был отдан на воспитание в добропорядочную, непьющую семью Бронштейнов.
А вот дальше начинается страшная советская сказка: зная, что он внук Пушкина, Давыд (Давид) Леонтьевич, женившись на еврейке, называет своих детей Александр, Ольга и Лейба (Лев), то есть так, как звали самого поэта, его сестру и брата. Публицист Александр Лацис считает, что Лев Давидович Бронштейн (Троцкий), родившийся в 1879 году в Херсонской губернии, – прямой потомок Пушкина по внебрачной линии.
В детстве у мальчика были светло-голубые глаза, вьющиеся волосы, прямой нос, толстые губы. Умён и талантлив он был не по годам, в одесском училище св. Павла по всем дисциплинам Лев шёл первым.
Всю жизнь его отличала неукротимая «африканская»
энергия и, главное, невероятная любовь к слову
Кстати, в доме Давида Бронштейна говорили по-русски и по-украински, а не на идише или иврите, не соблюдали религиозных обрядов и работали по субботам.
Косвенными доказательствами родственных отношений Льва Бронштейна и Александра Пушкина считают беспричинные обмороки и нервный тик в левом углу рта у того и у другого, а также подагру, близорукость и разные кишечные расстройства, свойственные, впрочем, любой неординарной нервной личности.
Остаётся только добавить, что два пушкиниста, защищавшие эту версию, странным образом погибли. В 1937 году был сбит гонявшейся за ним по центру Ленинграда машиной Сергей Гессен. Через 12 лет случайно (?) выпал из поезда Москва – Ленинград Лев Модзалевский. Государство не допускало пятен на солнце, а тут ещё такая сверхделикатная тема!
Подлинные источники по Пушкину открывались с огромным трудом. В национальных библиотеках им. Ленина и Салтыкова-Щедрина в спецхран отправлялись работы всех нежелательных пушкинистов – их набрался увесистый список.
Но так было не только в СССР. Ещё в 1906 году пушкинист Сергей Сухонин запросил в архиве полиции дела по Пушкину и получил ответ: «Скажите, что вам нужно, а мы решим, что давать и что нет. »
Сегодня о родстве Пушкина с Троцким не говорят. Версия учёным известна, но безоговорочно не принимается. Ведь даже при максимуме документальных доказательств привыкнуть к ней невозможно.
«Поставили маяк одно бревно»
Это строки из путевого журнала Челюскина, достигшего самой северной точки континентальной Евразии. И не знавшего этого. Только через сто лет мыс назов.
Утопия Александра Чаянова
Время действия романа-утопии Александра Чаянова «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» - 1984 год. Автор испытывает в рисуемом.
Непостижимые подвиги любви
Нож в сердце
Такой великой самоотверженностью обладала Шарлотта-София, жена немецкого поэта XVIII века Генриха Штиглица. Она безмерно восхищалась сво.
Русский Протей. Василий Розанов
«Я ещё не такой подлец, чтобы думать о морали. Миллионы лет прошло, пока моя душа выпущена была погулять на белый свет; и вдруг я бы ей сказал: ты, ду.
Татьяна Картины -чудо, глядя на них словно попадаешь в светлую добрую Сказку.пожалуйста, подскажите, где можно увидеть или купить эти чудесные картины?
- Авиация
- Археология
- Астрономия
- Воины
- Герои
- Духовное
- Животные
- Жизнь
- Журнал
- Здоровье
- Интриги
- Искусство
- Исследования
- История
- Космос
- Культура
- Любовь
- Люди
- Медицина
- Мистика
- Музыка
- НЛО
- Наука
- Непознанное
- Обычаи
- Писатели
- Политика
- Праведники
- Праздник
- Преступления
- Природа
- Притча
- Путешествия
- Редакция
- Религия
- Россия
- СССР
- Современники
- Современность
- Страны
- Тайны
- Театр
- Ученые
- Фестивали
- Художники
Космический смысл земного бытия ( 1 ) Словами сложно передать магию рисунков художника Юрия Черепанова. Его философско-поэтические пейзажи, навеянные размышлениями о взаимодействии природы и космоса, можно назвать.
Удивительное в цифрах
пролетело между Землей и Луной за всю историю регистрации подобных событий