Еврейский талисман и одесские страсти Пушкина: lenarudenko

Еврейский талисман и одесские страсти Пушкина

Об изумрудном талисмане Пушкина я писала в посте Магический кристалл Пушкина. Теперь расскажу о другом талисмане с «восточной надписью», поэт считал эту надпись магической и верил в мистическую силу перстня.
К сожалению, перстень утрачен в годы революции. Согласно описанию, талисман представлял собой «перстень — крупное золотое кольцо витой формы, с большим камнем красноватого цвета и вырезанной на нем восточной надписью…» Еврейские надписи на перстне часто путали с арабскими.

В 1823 году молодой Пушкин находился в Одессе при министерстве иностранных дел на службе у генерал-губернатора Воронцова. Пушкин привлек внимание молодой жены губернатора – Елизаветы Воронцовой (урожденная Браницкая). Роман с Пушкиным осторожная Елизавета использовала как «ширму» для своей серьезной любовной интриги с офицером Александром Раевским. Постепенно Воронцова прониклась Пушкину глубоким чувством, и когда поэт покидал Одессу, подарила ему старинный перстень-талисман.

Блистательная графиня Елизавета Воронцова. В год встречи с Пушкиным ей было - 30 лет. Пушкину - 23 года. Едизавета была моложе мужа на 12 лет.

Современники так описывали внешность Воронцовой в годы ее увлечения Пушкиным:
«Ей было уже за тридцать лет, а она имела все право казаться еще самою молоденькою. Со врожденным польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше нее в том не успевал. Молода была она душою, молода и наружностию. В ней не было того, что называют красотою; но быстрый, нежный взгляд ее миленьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка ее уст, которой подобной я не видал, казалось, так и призывает поцелуи».

Другой Александр оказался настоящим возлюбленным Елизаветы. Александр Раевский – сын генерала Николая Раевского и Софьи Константиновой (внучки Ломоносова). Пушкин считал Раевского своим другом, но в ответ получил предательство – не только в любви.

По свидетельству современника «Прикрытием Раевскому служил Пушкин. На него-то и направился с подозрением взгляд графа».

По словам современника Вигель:
«Я не буду входить в тайну связей А. Н. Раевского с гр. Воронцовой; но могу поручиться, что он действовал более на ее ум, чем на сердце или чувства. Как легкомысленная женщина, гр. Воронцова долго не подозревала, что в глазах света фамильярное ее обхождение с человеком, ей почти чуждым, его же стараниями перетолковывается в худую сторону. Козни его, увы, были пагубны для другой жертвы. Влюбчивого Пушкина нетрудно было привлечь миловидной Воронцовой, которой Раевский представил, как славно иметь у ног своих знаменитого поэта. Вздохи, сладкие мучения, восторженность Пушкина, коих один он был свидетелем, служили ему беспрестанной забавой. Вкравшись в его дружбу, он заставил его видеть в себе поверенного и усерднейшего помощника, одним словом, самым искусным образом дурачил его!
Еще зимой чутьем слышал я опасность для Пушкина и раз шутя сказал ему, что по африканскому происхождению его все мне хочется сравнить его с Отелло, а Раевского с неверным другом Яго. Он только что засмеялся».

Вера Вяземская, супруга князя Петра Вяземского – друга Пушкина, сочувственно писала, что отношения Пушкина и Воронцовой «серьёзно только с его стороны».

Пушкин, ревнуя Елизавету к ее мужу, написал знаменитую эпиграмму:
Полу-милорд, полу-купец.
Полу-мудрец, полу-невежда.
Полу-подлец, но есть надежда.
Что будет полным наконец.

Граф генерал-губернатор Михаил Воронцов. К увлечениям жены относился безразлично, но оскорблений своего имени не терпел. Благодаря приданному Елизаветы его состояние увеличилось в два раза, поэтому ссориться с супругой Воронцов не собирался, но ее неосторожным любовникам мстил легко.

Воронцов оставался приветлив с поэтом, но его доброжелательность была опаснее насмешки. По воспоминаниям современников, Воронцов умел выждать удачное время для мести, усыпив бдительность жертвы.
«Чем ненавистнее был ему человек, тем приветливее обходился он с ним; чем глубже вырывалась им яма, в которую собирался он пихнуть своего недоброхота, тем дружелюбнее жал он его руку в своей. Тонко рассчитанный и издалека заготовляемый удар падал всегда на голову жертвы в ту минуту, когда она менее всего ожидала такового»

Губернатор Воронцов относился к Пушкину с высокомерием, ища удачного момента избавиться от него:
«С Пушкиным я говорю не более четырех слов в две недели, он боится меня, так как знает прекрасно, что при первых дурных слухах о нем, я отправлю его отсюда, и что тогда уже никто не пожелает взять его на свою обузу; я вполне уверен, что он ведет себя много лучше и в разговорах своих гораздо сдержаннее, чем раньше, когда находился при добром генерале Инзове, который забавлялся спорами с ним, пытаясь исправить его путем логических рассуждений, а затем дозволял ему жить одному в Одессе, между тем как сам оставался жить в Кишиневе. По всему, что я узнаю на его счет и через Гурьева («одесского градоначальника), и через Казначеева (правителя канцелярии гр. Воронцова), и через полицию, он теперь очень благоразумен и сдержан; если бы было иначе, я отослал бы его и лично был бы в восторге от этого, так как я не люблю его манер и не такой уже поклонник его таланта, — нельзя быть истинным поэтом, не работая постоянно для расширения своих познаний, а их у него недостаточно».

Дом в Одессе, где жил Пушкин

Стараниями "друга" Раевского поэт был отправлен в «экспедицию против саранчи», чтобы не мешал его встречам с Воронцовой. Князь Вяземский вспоминал, что это поручение возмутило Пушкина:
«Глубоко оскорблен был Пушкин предложением принять участие в экспедиции против саранчи. В этом предложении новороссийского генерал-губернатора он увидал злейшую иронию над поэтом-сатириком, принижение честолюбивого дворянина и, вероятно, паче всего одурачение ловеласа, подготовившего свое торжество. Расстройство любовных планов Пушкина долго отзывалось черчением на черновых бумагах женского изящного римского профиля в элегантном классическом головном уборе…»

Князь Петр Веземский.

. и его супруга Вера - друзья Пушкина
Как писала Вера "С Пушкиным мы в очень хороших отношениях; он ужасно смешной. Я его браню, как будто бы он был моим сыном. он совершает только ребячества, но именно это свернет ему шею, — не сегодня, так завтра."

Петр и Вера Вяземские стали надежными друзьями Пушкина. Петр даже позволял Вере читать письма, которые он писал ей, находясь в отъезде.

Княгиня Вяземская в письме мужу из Одессы:
«Я даю твои письма Пушкину, который всегда смеется, как сумасшедший. Я начинаю дружески любить его. Думаю, что он добр, но ум его ожесточен несчастиями; он мне выказывает дружбу, которая меня чрезвычайно трогает. Он доверчиво говорит со мною о своих неприятностях, равно как и о своих увлечениях.
Я становлюсь на огромные камни, вдающиеся в море, смотрю, как волны разбиваются у моих ног; иногда у меня не хватает храбрости дождаться девятой волны, когда она приближается с слишком большою скоростью, тогда я убегаю от нее, чтобы через минуту воротиться.
Однажды мы с графиней Воронцовой и Пушкиным дождались ее, и она окатила нас настолько сильно, что пришлось переодеваться. Пушкин сидит без гроша, и я тоже, я должна повсюду».

Пушкин у моря. Один из вариантов картины Айвазовского

О службе Пушкина на юге есть исторический анекдот, как поэт отчитался перед Воронцовым о саранче, которая опустошала местные поля:

Саранча
23 мая — Летела, летела
24 мая — И села;
25 мая — Сидела, сидела,
26 мая — Все съела,
27 мая — И вновь улетела.

Как говорили «генерал рвал и метал» после такого отчета.
Воронцов позаботился, чтобы поэт покинул Одессу. Он называл Пушкина "шалопаем", которому не место в приличном обществе.

Незадолго до высылки из Одессы Пушкин писал другу:
«…Я устал зависеть от хорошего или дурного пищеварения того или другого начальника, мне надоело, что со мною в моем отечестве обращаются с меньшим уважением, чем с первым английским шалопаем, который слоняется среди нас со своею пошлостью и своим бормотанием.

Не сомневаюсь, что гр. Воронцов, как человек умный, сумеет выставить меня виноватым во мнении публики; но я предоставляю ему в свое удовольствие наслаждаться этим лестным триумфом, потому что я так же мало забочусь о мнении публики, как и о восторгах журналов…»

Одесса пушкинской эпохи

Воронцов бесстрастно объяснил высылку Пушкина, что «это будет лучше для него»:
«Я не могу пожаловаться на Пушкина за что-либо, напротив, казалось, он стал гораздо сдержаннее и умереннее, прежнего, но собственный интерес молодого человека, не лишенного дарований, у которого недостатки происходят скорее от ума, нежели от сердца, заставляет меня желать его удаления из Одессы. Главный недостаток Пушкина — честолюбие. Он прожил здесь сезон морских купаний, и имеет уже множество льстецов, хвалящих его произведения; это поддерживает в нем вредное заблуждение и кружит его голову тем, что он замечательный писатель, в то время, как он только слабый подражатель писателя, в пользу которого можно сказать очень мало,— лорда Байрона. Это обстоятельство отдаляет его от основательного изучения великих классических поэтов, которые имели бы хорошее влияние на его талант, — в чем ему нельзя отказать, и сделали бы из него со временем замечательного писателя.
Удаление его отсюда будет лучшая услуга для него».

Михаил Воронцов - рисунок Пушкина

Перстень-талисман Пушкин получил в подарок от Воронцовой, когда покидал Одессу в августе 1824 года. Губернатор добился высылки Пушкина из Одессы в село Михайловское.

О своем отъезде от «милых южных дам» Пушкин писал:

Недолго вместе мы бродили
По берегам эвксинских* вод.
Судьбы нас снова разлучили
И нам назначили поход.
Онегин очень охлаждённый
И тем, что видел, насыщённый,
Пустился к невским берегам.
А я от милых южных дам,
От жирных устриц черноморских,
От оперы, от темных лож
И, слава богу, от вельмож
Уехал в тень лесов тригорских,
В далёкий северный уезд;
И был печален мой приезд.

*Эвксинское море – так его называли греки, что значит - Гостеприимное.

Уезжая, Пушкин занял денег у друзей, которые потом вернул. Судя по воспоминанию современника, "южные дамы" тоже скучали по поэту и даже разделили его письмо по кусочкам - на память:
"Пушкин уехал к общему огорчению одесской молодежи и особенно дам. Вскоре дядя получил от Пушкина письмо, в котором он благодарил его за одолжение; деньги были приложены к письму. Одесские дамы тотчас выпросили у дяди письма Пушкина и раздедили между собою по клочкам: всякой хотелось иметь хоть строку, написанную рукой поэта"

Предположительно, талисман Пушкина был старинный – 7-8 века. Воронцова купила перстень у купцов, прибывших в Одессу из Ближнего востока.

«Пушкин по известной склонности к суеверию, соединял даже талант свой с участью перстня, испещрённого какими-то каббалистическими знаками и бережно хранимого им» - отмечали биографы.

Оттиск печатки перстня, и рисунок Пушкина - рука с талисманом

Воронцова вскоре охладела к Александру Раевскому. Она покинула Одессу, отправившись с супругом по делам в Лондон. По возвращению сторонилась былого возлюбленного. Раевский чувствовал себя оскорбленным. Желая досадить Воронцовой, он утратил благоразумие. Однажды он остановил ее карету и наговорил непристойностей, которые закончил словами (как вспоминали современники):
«Заботьтесь хорошенько о наших детях. (или). о нашей дочери» Дочь Воронцовой - Софью Раевский считал своим ребенком, о чем не стеснялся хвастаться. По другой версии – Софья была дочерью Пушкина.

Софья официально была признана законной дочерью Воронцова. Предположительно, дочь Раевского. По другой версии - дочь Пушкина.

Выходка стоила Раевскому высылки из Одессы в Полтаву. Больше он никогда не встречался с Воронцовой. Губернатор не был верным мужем, и не проявлял ревности к супруге, но публичных оскорблений не терпел.

Вспоминая Воронцову, Пушкин в 1824-1827 года пишет стихи, в котором упоминает ее подарок-талисман.

Прощай, письмо любви! прощай: она велела.
Как долго медлил я! как долго не хотела
Рука предать огню все радости мои.
Но полно, час настал. Гори, письмо любви.
Готов я; ничему душа моя не внемлет.
Уж пламя жадное листы твои приемлет.
Минуту. вспыхнули! пылают — легкий дым
Виясь, теряется с молением моим.
Уж перстня верного утратя впечатленье,
Растопленный сургуч кипит. О провиденье!
Свершилось! Тёмные свернулися листы;
На лёгком пепле их заветные черты
Белеют. Грудь моя стеснилась. Пепел милый,
Отрада бедная в судьбе моей унылой,
Останься век со мной на горестной груди.

***
В пещере тайной, в день гоненья,
Читал я сладостный Коран,
Внезапно ангел утешенья,
Влетев, принес мне талисман.
Его таинственная сила

Слова святые начертила
На нем безвестная рука.

Елизавета Воронцова заказала себе копию перстня-печатки, которым запечатывала письма Пушкину.

По записям биографа - «Сестра поэта, О. С. Павлищева говорила нам, что когда приходило из Одессы письмо с печатью, изукрашенною точно такими же каббалистическими знаками, какие находились и на перстне ее брата, — последний запирался в своей комнате, никуда не выходил и никого не принимал к себе»

Поэт верил в силу талисмана: «Пушкин по известной склонности к суеверию, соединял даже талант свой с участью перстня, испещрённого какими-то каббалистическими знаками и бережно хранимого им»

Надпись на камне кольца интересовала поэта, он даже взялся изучать еврейский язык и под вдохновением решил сделать свой перевод книги Иова. Пушкин также планировал написать стихотворные пересказы некоторых библейских историй.

«Пушкин был две недели в Москве и третьего дня уехал. Он учится по-еврейски, с намерением переводить Иова» - по свидетельству биографа.

Во времена Пушкина русского перевода Библии не было, был только церковно-славянский вариант. Для иностранцев, прибывших в Россию, и принявших православие, рекомендовалась Библия на французском языке.

Французскую Библию читала и Екатерина II, которую завещала любимому внуку – будущему царю Александру I. Потом эту книгу унаследовал его брат Николай I.
Говорили, что Александр I прочитал Библию впервые в 1812 году. Просвещенное общество 19 века редко обращалась к религиозному первоисточнику, достаточно было знать пересказы основных постулатов.

Надпись на камне-сердолике перстня была переведена в конце 19 века. По официальной версии на кольце Пушкина написано: «Симха, сын почётного рабби Иосифа, да будет благословенна его память». Утверждают, что эта надпись содержит магический шифр.
На востоке верили, что сердолик защищает от злых духов, а если на этом камне вырезано имя хозяина – кольцо становится личным оберегом.

Талисман Воронцовой был на руке Пушкина в день роковой дуэли. Суеверные мистики рассуждают, что Пушкину надо было надеть другой талисман – оберег с бирюзой (см. пой пост Мистические явления в жизни Пушкина ).
Кольцо с сердоликом на дуэли оказалось не талисманом, а ключом на тот свет. Есть версия, что по традиции Древнего Египта – сердолик был камнем-проводником в мир мертвых, украшения с сердоликом клали в гробницы.

Перстень из сердолика с вырезанными иероглифами, найденный в египетской гробнице. Талисман, оберегающий душу от злых сил во время пути по загробному миру. У Пушкина был подобный перстень

Появилась версия, что талисман Пушкина - это погребальное кольцо с именем умершего - «Симха сын Иосифа», которое нашли гробокопатели востока и перепродали купцам, следовавшим в Россию. Кольцо мертвеца было с Пушкиным в момент дуэли и принесло гибель.

После смерти Пушкин завещал свой талисман другу Василию Жуковскому - «старинный золотой перстень витой формы с большим камнем красного цвета и вырезанной на нём восточной надписью. Этот перстень с сердоликом поэт завещал ему перед смертью».

Жуковский писал:
«Перстень мой есть так называемый талисман; подпись арабская, что значит не знаю. Это Пушкина перстень, им воспетый и снятый мною с мертвой его руки».

Воронцова и Жуковский встретились в Лондоне. Елизавета с позволения Жуковского долго смотрела на перстень и провела рукой по камню. По странному совпадению тогда на концерте прозвучал романс «Талисман» на стихи Пушкина.

Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман.

И, ласкаясь, говорила:
«Сохрани мой талисман:
В нем таинственная сила!
Он тебе любовью дан.
От недуга, от могилы,
В бурю, в грозный ураган,
Головы твоей, мой милый,
Не спасет мой талисман.

И богатствами Востока
Он тебя не одарит,
И поклонников пророка
Он тебе не покорит;
И тебя на лоно друга,
От печальных чуждых стран,
В край родной на север с юга
Не умчит мой талисман…

Но когда коварны очи
Очаруют вдруг тебя,
Иль уста во мраке ночи
Поцалуют не любя —
Милый друг! от преступленья,
От сердечных новых ран,
От измены, от забвенья
Сохранит мой талисман!»

Князь Вяземский, присутствовавший на встрече, вспоминал:
«Сегодня Герберт, племянник графа Воронцова исполнял на концерте романс «Талисман» на стихи Пушкина. Он не знал, что поет о своей волшебнице тетке…»

Потом владельцем перстня был писатель Иван Тургенев. Сын Жуковского принял решение, что перстень должен переходить от одного великого писателя к другому.
«Я очень горжусь обладанием пушкинского перстня и придаю ему, так же, как и Пушкин, большое значение» - говорил Тургенев.

Предполагали, что Тургенев должен завещать перстень Льву Толстому, но этого не случилось.
После смерти Тургенева перстень был передан Полиной Виардо в музей «Пушкинского Императорского Александровского лицея» в 1887 году.

К перстню прилагалась записка «Перстень этот был подарен Пушкину в Одессе княгиней Воронцовой. Он носил почти постоянно этот перстень и подарил его на смертном одре поэту Жуковскому. От Жуковского перстень перешел к его сыну, Павлу Васильевичу, который подарил его мне. Иван Тургенев. Париж. Август 1880».

Перстень был утерян во время революционных событий 1917 года, музей разграбили, а ценности перепродали.

Как уже упоминалось, Елизавета Воронцова сделала себе копию перстня, подаренного Пушкину.
Позднее, когда революционное мракобесие поутихло, администрация пушкинского музея обратилась к потомкам Воронцовых предоставить копию перстня для выставки… но, как оказалось, копия тоже исчезла…

«Борцы с пережитками» не пощадили и прах предка поэта - Ганнибала. Фамильная усадьба предков Пушкина была сожжена, склепы разорены. «Нетрезвые революционеры» разгуливали по округе в украденном из усадьбы мундире, ранее принадлежавшем Ганнибалу.
Революционеры-дегенераты называли Пушкина «буржуазным поэтом» и призывали «Долой с корабля революции!».

Легенды наших дней

В документальном фильме «Искатели» (за подсказку спасибо world_jewellery ) представлена легенда о перстнях Пушкина. Всего колец у Пушкина было – семь.
Талисманы Пушкина
- Талисман Воронцовой
- Талисман-изумруд
- Талисман-бирюза Нащокина
(см ссылки на посты в тексте)

Другие кольца
- Золотое кольцо Волконских
- Обручальное кольцо Пушкина, с которым была связана неприятная свадебная примета - кольцо упало во время венчания. Поэт не снимал кольцо всю жизнь и был с ним похоронен.
- Фамильное кольцо Анны Керн, которое Пушкин получил от нее в обмен на дорогое украшение
- Масонский перстень (известен по легендам, Пушкин был членом масонской ложи)

В фильме изложена версия - история о талисманах Пушкина была рассказана Толкиену, что и вдохновила его на эпопею «Властелин колец».

Есть версия, что кольцо с надписью попало к фашистам, было переплавлено, и частичка его добавлена в кольца-талисманы для офицеров Гитлера.

Оглавление блога
Мой паблик вконтакте
Мой facebook. Мой instagram
Моя группа в Одноклассниках